– Задачка… – финикиец встал и, кое-как переставляя скованные ноги, начал ходить взад-вперёд. – Всё время возвращаемся к тому, что Аэсса в итоге не сбежала. По-моему, это потому, что она испугалась.
– Что отец её поймает? – удивилась Руйя.
– Нет. Это было что-то другое. Я думаю, кто-то подслушал их с Лоссо и начал вымогать у неё в обмен на молчание…
– Золото?
Неожиданно Алефи сел и ударил руками об пол:
– Не знаю! Не сходится! Если бы кто-то начал вымогать у неё золото или что бы то ни было, она, наоборот, поторопилась бы с побегом. Ты сама сказала: Лоссо до последнего не решил, куда им отправиться. Они бы уплыли из Мальи – и ищи ветра в поле, будь тут хоть сотня вымогателей!
– А может быть, она вдруг поняла, что больше не любит Лоссо?
– Кстати, это мысль… Да, действительно! Аэсса осознаёт, что не так привязана к нему, как в старые времена, долго мечется, боясь нарушить данное бывшему любовнику слово – и в итоге решается остаться. В таком случае её подавленность связана или с тем, что у неё появился ещё какой-то возлюбленный среди придворных, или с тем, что она опять ошиблась и всё-таки любит этого черепашьего продавца…
– …и, в общем, я ничего не понимаю, – Руйя осела на пол и прижала руки к вискам. – Может, это всё и не связано с убийством? Может, мы тратим время не на то, что надо?
– Всё, что происходило в последний день жизни царицы, может быть с убийством связано, – жёстко сказал Алефи. – Лоссо, к примеру, мог видеть кого-то подозрительного в окружении Аэссы…
Царевна побледнела. Ей снова вспомнились слова убитого горем торговца о том, что виновник гибели Аэссы – царь. Но нет, это же неправда!.. Даже если б Маро уличил жену в измене, он бы казнил её по правилам… но что, если он не хотел позориться? Ведь о нём начали бы болтать, что он неспособен подобрать себе достойную супругу – одна, мол, почти бесплодная, другая изменница…
Видно, Алефи догадался, о чём думает девушка. Он помог ей подняться:
– Ладно. Зацепка в Малье не помогла. Попробуем приступить с другой стороны. Поговори с приближёнными царя.
– Да не может кто-то из них быть убийцей!
– Но может о нём что-то знать.
Подумав, Руйя согласилась:
– Так и быть. Я подойду к Улато. Он один из самых хладнокровных и наименее потрясённых всем этим… к тому же воин. От него больше всех проку будет.
Военачальника она разыскала быстро. Улато точил боевой топор – любимый трофей, отбитый у финикийского пирата, который, в свою очередь, отбил его у венета, который отбил его вообще неведомо у кого на далёком севере. Вся эта захватывающая история была выбита затейливым рисунком на рукояти топора.
– Привет тебе, царевна, – кивнул он.
– Здравствуй, Улато, – вздохнула она. – Слушай… как там печать?
– Я не знаю, но вроде как и ожидалось. Через два дня закончат.
Помявшись, Руйя решилась. В раннем детстве она дружила с Улато – он, тогда ещё скромный десятник, мастерил для неё деревянных лошадок и лепил глиняных воителей. Доля прежней откровенности сохранилась между ними до сих пор.
– Улато, – приступила она к делу, – скажи, как тебе нравилась царица Аэсса?
Горько усмехнувшись, он откинул назад растрепавшиеся от ветра длинные волосы и лишь потом ответил:
– Аэсса была прекраснейшей из всех женщин, которых я когда-то видел. Я не знаю, как у этого подлого финикийца могла подняться на неё рука, – его спокойный голос дрогнул. – Прости, царевна. Ты не представляешь, как я тебе соболезную.
– Скажи… скажи, ты ведь не замечал за ней чего-то странного в последнее время?
– Думаешь, она что-то предчувствовала? – нахмурился военачальник. – Говорят, в роду Быка иногда дано предвидеть кончину… Хотя Аэсса была лишь женой царя и в ваш род не входила…
– Но Бык-то рядом, – взволнованно махнула Руйя рукой в сторону стойла. – Так всё-таки что-то ты заметил?
– Я не знаю, мало ли какие могут быть тайны у великой царицы… Но после минувших Игр она стала не та. До Игр – как раз вот, помню, уезжал я в тот поход против хеттов… она провожала наше войско со светлым, точно солнце, лицом. Потом, когда мы вернулись, она ходила как в воду опущенная… Вот не надо было тогда заключать мир с финикийцами! – Улато внезапно ударил топором по ближайшему камню. – Я бы этому негодяю голову свернул!
– Улато, а у царицы не было никаких вра… никаких… кто бы не очень её уважал? – Руйя понимала, насколько по-дурацки это звучит. Враги у царицы Кносса! Ещё скажите – враги у царя. Тем более среди кносских же первых советников двора.
К счастью, военачальник смеяться не стал (или не осмелился – Руйя всё же тоже царевной была, пусть и дружила с ним). Он вздохнул:
– Неужели ты веришь байкам, которые нарассказал финикиец, лишь бы избежать казни? Аэссу мы все любили, а уж мы с Кано особенно. Да, я знаю, любить царицу как женщину нельзя, но теперь-то скорбеть, наверное, можно? Главное, что никто в Кноссе не смог бы её убить.
Услышав его слова о байках, Руйя вспыхнула. Улато словно читал её собственные мысли – точнее, не мысли, а то, что она через силу твердила себе с самого начала. Да, скорее всего, так всё и есть, как он считает. Настоящий убийца наплёл неведомо чего, а она поверила и теперь подозревает кого попало.
Однако после разговора с военачальником она вновь навестила Алефи.
– Картина странная, – в раздумье Алефи пожевал губами. – Конечно, Улато может и врать. Но, знаешь ли, Руйя, я с ним близко не знаком, но одного беглого взгляда хватило, когда меня под стражу брали. Это такой человек, у которого всё на лице написано. Обычный честный вояка.
– Ты думаешь, они и впрямь все л-любили Аэссу? – у Руйи всё язык не поворачивался это произнести.
– Царевна, ты снова мыслишь как дитя малое. Что царь, что советники все уже не первой свежести. И тут прямо посреди появляется юная прелестная женщина. Последствия неминуемы, конечно же, все, кроме младенцев да евнухов, по ней вздыхали. Любовью это, может, и не назовёшь, но желание её красота пробуждала. И Улато, безусловно, прав – никто из приближённых не стал бы хватать нож и резать Аэссу. Слишком она от них ото всех была далека, разве они надеялись на ответную любовь?
– Они бы и думать об этом боялись, если у них есть хоть капля почтения к сыну Быка! – возмутилась Руйя и тут же осеклась. – А отец… неужели отец… тебе кажется…
– Ничегошеньки мне не кажется. Я сижу тут в кандалах и вообще не знаю, что у вас там происходит. Может, ты ни с кем не говоришь, а просто выдумываешь истории сама и меня развлекаешь напоследок, – рассмеялся Алефи. – Ладно. Насчёт Улато я сразу думал, что ты мало что узнаешь. Я бы на твоём месте подошёл к этому вашему горбуну. Он ведь человек умный?
– Ближайший отцовский советник.
– Вот именно. К нему и подойди.
– Может, ему рассказать о расследовании и о том, что ты невиновен? Кано поймёт…
– Ни в коем случае! Чем ты докажешь, что я невиновен, кроме того, что ты сама хочешь в это верить? – Руйя опять зарделась. – Вдобавок, кто бы ни был преступник, пока что он должен считать, что за убийство царицы осуждён я и что казнь отложена чисто из-за печати. Что так и есть. Если только истинный убийца что-то заподозрит, он может сделать что угодно и убить кого угодно, хоть тебя, хоть царя, хоть Быка, лишь бы шкуру спасти. Поэтому – ни словечка! Ни Кано, ни отцу.
– Хорошо, – девушка вздрогнула при мысли о том, что кто-то может ради собственного спасения убить Быка. Неужели в Кноссе нашёлся такой изверг?
– Принесите пленнику ещё воды и фруктов! – крикнула она стражникам, а Алефи шёпотом сказала, прежде чем уйти:
– С Кано я переговорю.
========== Глава 6. Советник ==========
Рабы передали Руйе, что Кано всё ещё гостит у родителей. Это ей было на руку – в городе, в низине, было всё же немножко прохладнее, чем среди раскалённых каменных колонн дворца и лабиринта, и думалось там тоже гораздо легче.