Точка концентрации всех форм и проявлений зла
Эти пять пунктов позволяют нам увидеть, что авторы евангелий пытаются рассказать историю смерти Иисуса как той точки, где сконцентрировалось зло во всех его формах и проявлениях. Смерть Иисуса была результатом действий как великого политического зла мира, тех игр во власть, в которые мир играл тогда и играет сегодня, так и темных сил, которые стоят за этими структурами человеческих отношений и общества, тех сил, которые обвиняют во зле само творение и потому пытаются его разрушить, тогда как его Творец желает его искупить. Евангелия рассказывают о смерти Иисуса как о моменте, когда порочный круг привел к его полному торжеству в жестокой и кровавой казни этого пророка, возвещавшего Царство Божье. Но если евангелия рассказывают об Иисусе именно таким образом, к какому заключению они нас подводят?
Столкновение Иисуса со злом
Здесь мы могли бы сказать: «Хорошо, допустим, евангелия на самом деле говорят нам о том, что зло — то самое зло, которое мы уже подробно исследовали, — было причиной смерти Иисуса; но ведь этот факт сам по себе не дает нам решения проблемы зла, но просто снова ставит все тот же вопрос». Мы не вправе прибегнуть к такой лазейке: «Да, зло водрузило Иисуса на крест, но воскресение все расставило по своим местам», — авторы евангелий рассказали нам более глубокую и сложную историю. Именно здесь мы обнаруживаем еще одну уже знакомую линию: евангелия в то же время рассказывают историю, как Бог наконец осуществил свой долгосрочный, растянувшийся во времени от Авраама до Иисуса план, тот самый двусмысленный и рискованный план, который мы рассматривали в главе 2.
Это можно увидеть уже в том, как евангелисты рассказывают об общественном служении Иисуса. Я писал об этом достаточно развернуто в других книгах (из них стоит обратить внимание на такие, как «Иисус и победа Бога», главы 5-10, и «Вызов Иисуса» [5]), так что здесь я лишь кратко представлю свои выводы.
Исцеления Иисуса
Иисус протягивает руку и прикасается к прокаженному. Вместо того чтобы заразиться от него, Иисус каким-то образом передает свою целостность, свою «чистоту» прокаженному. Он дозволяет прикоснуться к нему женщине с кровотечением, любое соприкосновение с которой делает человека нечистым, но вместо этого от него исходит сила и передается ей, так что женщина исцеляется. Он прикасается к мертвому телу сына вдовы из Наина — и не становится от этого нечистым, но возвращает умершему жизнь. Я думаю, евангелисты хотели нам показать, что подобная логика действует и на кресте. Здесь Иисус отождествляет себя с иудейскими бунтовщиками, готовыми поднять обреченное на поражение восстание, чтобы пришло то Царство, к которому они стремились, но не таким образом, каким они его думали установить.
Застольное братство с грешниками
Иисус устраивал празднования в честь Царства, но с «неправильными» людьми. Этим он навлек на себя гнев и ненависть тех, кто знал всем своим существом, что Царство Божье — это святость и уклонение от всего злого, — и кто никогда не подозревал, что злые люди могут получать искупление и спасение. Мать и братья Иисуса приходят, чтобы его забрать к себе, полагая, что Иисус не в своем уме, он же провозглашает собравшейся вокруг него толпе людей, впитывающих каждое сказанное им слово, что они, слушающие его, и есть его мать и братья. Он рассказывает истории (о потерянной овце, потерянной монете, двух потерянных сыновьях), которые говорят — имеющим уши слушать, — что его застолья с грешниками не случайность, но исполнение воли небес. Он сам напрашивается на обед в дом иерихонского сборщика налогов Закхея, а глубоко потрясенная толпа, стоя за дверью, обсуждает его поступок: «Он вошел сюда, чтобы есть с грешником!» И наконец, он умирает рядом с двумя бунтовщиками, разделяя их позор, хотя сам он невиновен, что особенно подчеркивает Лука. Бесчестие зла обрушивается на него, и Иисус его несет от начала до конца, как бы истощая его силу.
Иисус словом и примером призывает Израиль быть Израилем
Однажды настанет время великих страданий, великих испытаний, и только вслед за этим настанет обещанное избавление, идущее от Бога
Иисус по-новому выражает требовательный Божий призыв, обращаясь к своим последователям. Израиль должен наконец стать светом миру, городом на вершине горы. Израиль должен показать миру, что значит быть Божьим народом, народом-рабом для всего мира: подставь другую щеку, пройди второе поприще, не сопротивляйся язычникам, когда они хотят отнять у тебя все, что ты имеешь. Затем, пока эти бросающие нам вызов слова Нагорной проповеди еще звучат у нас в ушах, читая Евангелие от Матфея дальше, мы видим, как Сын Человеческий призывает мир на Божий суд, чтобы исправить этот мир, одерживает победы над злом, объявляет о прощении грехов своей собственной властью и провозглашает, что он вправе отменить законы о соблюдении субботы. Затем мы видим, как Мессия вступает в свое царство, побеждает в реальном сражении, очищает Храм, устанавливает Божье правление в мире, как это было предсказано псалмом 2, — но он делает все это так, как никто не мог себе раньше представить. И затем, наконец, мы видим, как Сын Человеческий, Мессия, принимает роль Раба, самого подлинного представителя Израиля из всех, который несет на себе грех и позор Израиля, и через него — всего мира. И когда история приближается к своему кровавому завершению, мы неожиданно начинаем понимать, что он сам во всем был послушен тому призванию Израиля, о котором говорил решительные, так часто неверно понимаемые, слова в Нагорной проповеди. Он подставил другую щеку. Он взвалил на себя римский крест и прошел с ним второе поприще. Он оказался на вершине холма, открытый для всех взоров. Он действовал как Израиль, свет миру, и ради Израиля, избравшего языческий мрак. В конце концов, сказанное у Марка в 10:45 (и параллельное место у Матфея в 20:28) не было изолированным или отвлеченным богословским утверждением, вставленным в повествование, которое без этого выглядело бы невыразительным и неинтересным для богослова. Это верх айсберга, по которому можно судить, что лежит под поверхностью воды на глубине.