Они не общались, у каждого из них был свой круг друзей, хотя Люциус вдруг сблизился с неряшливым ботаником с её курса, Северусом Снейпом. Этот Снейп так хорошо учился, буквально зарывшись в книги, что к концу своего первого курса знал больше, чем даже некоторые выпускники, его ум полностью компенсировал нищету и неряшливость. Время от времени Люциус уделял внимание и ей, Нарциссе, и к концу её третьего курса было объявлено о её помолвке и официально - о помолвке Беллы, так и не простившей сестре её успеха. Андромеда же, едва выпустившись, сбежала из дому, связав свою жизнь с маглом. Скандал в доме был великий. Не говоря уже про то сколько литров успокающего зелья выпили женщины благородного рода Блек и сколько литров Огневиски мужчины, решая что же делать с беглянкой и как избежать родового позора и великого светского скандала. В итоге, что бы не компрометировать род, было принято решение выжечь её с родового гобелена. В торжественной обстановке и при присутствии отцов будущих мужей младших сестёр Блек тётя Вальбурга выжгла её имя с родового гобелена, как прежде - собственного старшего сына, который после второго курса сбежал к своему дружку-Поттеру.
С Люциусом они поженились сразу же после её выпуска. Родители были этим чрезвычайно довольны, хотя Люциус накануне свадьбы учинил отцу скандал, объявив, что жить они с женой будут в её поместье, а не в Малфой-мэноре. Абраксасу это совершенно не понравилось и он согласился только потому, что сын пригрозил в противном случае сорвать свадьбу, при всех, а на торжество были приглашены представители наивысшей магической аристократии, с самим министром во главе. Малфой-старший ушёл от позора, подарив молодым очередного домовика, по имени Добби, в качестве «тренажёра», как он выразился.
Нарцисса терпеть не могла свёкра и была чрезвычайно благодарна мужу за его условие. Впрочем, Абраксас вскоре умер и молодые всё же перебрались в Малфой-мэнор.
Люциус её любил. Был хорошим, нежным мужем, ласковым, обходительным. Ни разу она не пожалела о выборе - родительском и собственном, они были созданы друг для друга. Люциус выводил её в свет. И в тьму, представив набиравшему силу Лорду Волан-де-Морту, среди слуг которого её муж, несмотря на свою молодость, занимал особое положение - выше даже братьев Лестрейнджей. Лорд выделил и её, так что у Беллы прибавилось поводов для ревности.
Но это стоило дорого. В гневе Лорд мог замучить, а то и убить первого, кто попадётся ему на глаза. Однажды он приказал Белле принести к нему её первенца, двухмесячного малыша, и убил его на руках у матери. Неоднократно он накладывал Круциатус на Люциуса и Нарцисса с содроганием, но не без гордости, наблюдала, как стойко переносит пытку её муж, не забывая в конце поблагодарить Лорда. И после этого он ничем не выдавал, что ему довелось пережить. Побывала под Круциатусом и сама Нарцисса, но она не обладала мужниной стойкостью и после этого неделю не могла подняться, а ведь тогда она ждала ребёнка, радуясь, что может произвести на свет наследника Люциуса. Её Люциуса.
Потом родился Драко.
Имя сыну выбрала она. Ей всегда нравились драконы, эти сильные, грозные создания. Люциус сразу же согласился. Он никогда не спорил с женой, хотя и не был подкаблучником. В этом случае он рассудил так: Нарциссе этот ребёнок обошёлся дороже, чем мне, она страдала, она мучилась, пусть и решает. Да и имя хорошее, благородное. Драко. Дракон. Дракон Малфой... Почему бы и нет? И красиво. Да и отец, верно, в гробу вертится, он-то строго настрого наказал сыну, и перед смертью напомнил, хорошо ещё, хоть в завещании не указал: первенца назвать в честь какого-то далёкого предка, прославившегося зверским убийством энного числа маглов - Хмыриусом. Хмыриус... Хмырь... Гадость какая! Что может быть хуже!
Драко был беспроблемным ребёнком. Нарцисса ко всеобщему ужасу, категорически отказалась доверять младенца кормилице, хотя Вальбурга Блек (это было за год до её смерти) рекомендовала своей любимой племяннице одну - даже чистокровную, но почти нищую. Но Нарцисса сама кормила ребёнка, скандализируя благородное сообщество. Даже разругалась вдрызг с Беллатрисой, сумевшей напоить сестру зельем, от которого у Циссы должно было пропасть молоко - но на неё это не подействовало. И она наслаждалась, прикладывая к налившейся груди этого ангелочка и чувствуя, как маленькие нежные губки захватывают сосок... Ел Драко очень осторожно, а напоследок никогда не забывал погладить ручкой драгоценный сосуд. Частым свидетелем подобных сцен был Люциус, он опять-таки не возражал - зачем? Нарцисса так счастливо выглядит, глаза блестят, да и грудь не уродуется, как утверждают. Да и попросту приятно смотреть на неё в такие минуты. Иногда, чаще всего ночью, он даже сам шёл к обитой нежным зелёным шёлком колыбели, брал сердито сопящего младенца (Драко никогда не кричал. Все утверждали, что он либо дурачок, либо немой) и, сдвинув оборку нарциссиной сорочки, прикладывал ребёнка к груди. Ей это так понравилось, что на третий месяц она и вовсе перестала вставать ночью, но муж не протестовал, восприняв это, как некий ритуал...