Однако все эти заявления и похвалы, в которые вдобавок немало условности, теряются и бледнеют перед собственным свидетельством царя о его велико? любви к царице. В ту пору, когда основывалась новая столица, царь принес солнцу клятву о его новом го роде, полную зароков и обетов, принес ее в само? торжественной обстановке и затем увековечил в разных местах на скалах вдоль рубежей города. И, принося такую клятву, фараон клялся своим отцом солнцем и своею любовью к жене и детям. «(Имело место воссияние величества его — жив он, цел (и) здоров! — на упряжке (коней) на колеснице большой светлого золота, подобно солнцу, (когда) восходит оно (и) наполнило обе земли (т. е. Верхний и Нижний Египет) любовью (к) себе. (Имело место) восприятие пути доброго к Небосклону Солнца (т. е. к месту будущей столицы) в раз первый нахождения его, сотворенного величеством его — жив он, цел (и) здоров! — чтобы основать его (т. е. Небосклон Солнца) как памятник солнцу, согласно приказанному отцом его (т. е. фараона) Ра-Хар-Ахтом, ликующим в небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, чтобы сотворить ему памятник внутри его. Дано было правиться жертвоприношению большому хлебом, пивом, (откормленными) быками, (безрогими) бычками, (обыкновенными) быками, птицами, вином, плодами, фимиамом, растениями всякими добрыми в день основания Небосклона Солнца для солнца живого. (Все) было принято, жаловано, облюбовано за жизнь, целость, здравие царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ — Единственного для Рэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эх-не-йота, большого по веку своему (т. е. долговечного), (кому) дано жить вечно вековечно. (Имели место вое)хождение вверх по течению (и) остановка величества его — жив он, цел, здоров! — на колеснице его пред отцом своим Ра-Хар-Ахтом, ликующим в небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, на горе юго-восточной Небосклона Солнца — лучи солнца (были) на нем с жизнью (и) процветанием, молодя плоть его повседневно. Клятва, сказанная царем (и) государем, живущим правдою, владыкою обеих земель Нефр-шепр-рэ — Единственным для Рэ, сыном Рэ, живущим правдою, владыкою венцов Эх-не-йотом, большим по веку своему: «(Как) живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, (как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-пот Нефр-эт— жива она вечно вековечно! — после (?) этой тысячи тысяч лет, (в течение коих) была (бы) она под рукою фараона — жив он, цел (и) здоров! — (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем, как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, веко-вечно вечно! (Вот) моя клятва по правде, которую сердце мое (желает) сказать, которую не скажу я ложно вековечно вечно». Следует подробное изложение предмета клятвы.
Не менее живым свидетельством необыкновенного внимания и любви, которыми пользовалась Нефр-эт у супруга, неразлучности их обоих и задушевности их отношений могут служить всевозможные изображения царского семейства, в бесчисленном количестве дошедшие до нас на памятниках того времени: внутри гробниц, в храмах и дворцах, на божницах и плитах. Взятые в своей совокупности, эти изображения представляют нечто совсем свежее, необычное в многовековом развитии египетского искусства.
Вот царская семья в сопровождении двора отбывает в храм приветствовать солнце. Царь и царица в развевающихся одеждах мчатся каждый на своей колеснице, запряженной двумя конями. Если верить изображениям, царица, как и царь, едет одна без возницы и сама погоняет коней; на деле, надо думать, при ней находился возница. Иногда царь с царицей и дочерью показаны на пути в храм на одной колеснице, и супруги даже тут не могут не полюбезничать. Жречество встречает царскую чету. Спешившись, царь и царица останавливаются перед жертвенником во дворе храма, они поднимаются на огромный алтарь. Изображение царского служения солнцу самое обычное из изображений в столице. Царица, стоя рядом с царем, подносит солнцу нередко то же, что и он: кадильницу, те или иные дары. Даже тогда, когда царь посвящает жертву, ударяя ее особым жезлом, подобный же жезл может оказаться в руке у царицы. Любопытно то, что гремушка (систр греков) редко влагается в руку Нефр-эт, хотя надпись, приводившаяся выше, как раз прославляет ее как «умиротворяющую солнце голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками». На изображениях гремушками бряцают солнцу обыкновенно царевны.
Другой раз царская семья отбывает из дворца для приемки иноземной дани. Царскую чету несут в золотых носилках пятнадцать воинов. Впереди жгут благовония, рядом идут сановники с веерами — большими перьями на длинных рукоятках. Над головами царя и царицы колышется полдюжины опахал, которыми зараз ограждают от солнца и навевают прохладу. Вот фараон и его супруга воссели под навесом на возвышении. По ступеням поднимаются сановники, представляющие царю данников. Чего только не ведут и не несут представители подвластных и зависимых народов! А вот невольники с веревками на шеях, которых египтяне влекут пред фараона, в одиночку и вереницами, мужчины в оковах, женщины, дети. Царская чета взирает на это с возвышения. Рука царицы с нежностью вложена в руку супруга. За креслами родителей забавляются маленькие царевны.
Бывают выходы не столь торжественного порядка. Фараон с женой в сопровождении царевен идут, осененные опахалами, посетить гробницу придворного. Рука царицы и тут лежит в руке мужа. Даже едучи обозреть заставы вокруг столицы, фараон берет с собою на колесницу жену и дочку, и по пути супруги опять любезничают друг с другом.
В великолепном дворцовом окне царь неизменно показывается с семьею. Награждают ли сановника — царица и царевны помогают сбрасывать награды, возводится ли в новый сан вельможа — царица внемлет речам, которые произносят царь и его приближенный. То же происходит, видимо, в самом дворце, когда царь жалует придворному богатые доходы и тот разражается благодарственным славословием. И тут и там царица и царевны ведут себя вполне непринужденно: девочки сидят на коленях у матери или обмениваются с нею ласками.
Вот обед в столовой дворца, куда сквозь открытое окно врывается дневной свет. Амен-хотп IV и Нефр-эт со своими дочерьми сидят против царицы-вдовы Тэйе и ее дочки Бок-йот или же обедают вдвоем с детьми. Царская чета обгладывает жаркое, которое каждый держит в руке. Ужин протекает при свете светильников; взрослые пьют вино и едят плоды, царевны ограничиваются одними плодами. И днем и вечером царская трапеза сопровождается сладкозвучною игрою.
Во дворцовом покое сидит на скамейке царь, а у его ног на большой подушке царица Рядом одна маленькая царевна ласкает другую. Три царевны постарше стоят между родителями, и одна из них заигрывает с сестренкою, которую держит мать. Царская семья | снова собралась во дворцовом чертоге. Теперь оба супруга сидят на скамьях. Царь поднял и целует в губы старшую царевну. На это обращает внимание царицы вторая дочь, сидящая у нее на коленях. Третья царевна, совсем младенец, став на руку матери, тянется за подвескою ее венца. Бывает, что поцелуи получает и одна из младших царевен. Бывает, что царица сама кормит младенца грудью. Сегодня царь дарит серьги старшей дочери. Вторая опять сидит у матери на коленях, третья же, стоя на них, ласкает мать. Иной раз царица сама забирается на колени сидящему в кресле супругу, прихватив маленьких дочерей. А вот четыре царевны стали перед креслами царской четы и навевают ей веерами прохладу. Царь обнимает царицу за плечи, она облокотилась о его колени и, обернувшись к нему, говорит что-то, указывая на детей.