Чувства Кийа к ее возлюбленному отражены в самой значительной надписи на ее гробе — в надписи F. Теперь, когда мы все знаем, мы можем восстановить и прочесть эту надпись в первоначальном виде. В полную противоположность древней богине Эсе, чья речь помещалась на гробах царей, Кийа не сулит возлюбленному посмертные блага, а ждет их от него, и то, что она от него ждет по смерти, большей частью лишь продолжение того, что она уже имела при жизни.
1. Сказывание слов [(такою-то) Кийа] [— жива она! (?)]:
2. Буду обонять я дыхание сладостное, выходящее из уст твоих.
3. Буду видеть [я кра]соту твою постоянно, [м]ое желание.
4. Буду слышать [я] голос твой сладостный северного ветра.
5. Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей.
6. Будешь давать ты [мне] руки твои с питанием твоим, буду принимать [я] его, жи-
7. [вущий правдою (?)]. Будешь взывать ты во имя мое вековечно, не (надо) будет искать его
8. в устах твоих, [м]ой [владыка (?) (имя рек)]. Будешь ты [со мною (?)[2]]
9. вековечно вечно, живя, как солнце! [Для двойника жены-любимца большой]
10. цар[я] (и) государ[я], живущ[его] правдою, владыки] обеих земель [Нефр-шепр-рэ — Единственного для Рэ], отрок[а]
11. добр[ого] солнца живого, который будет тут
12. жив вековечно вечно, [Кийа] [— жива она! (?)].
ВТОРОЙ ФАРАОН
Накануне первой мировой войны на месте солнце-поклоннической столицы велись раскопки под руководством немецкого ученого Л. Борхардта. Во время их были найдены две небольшие каменные плиты, на первый взгляд ничего особенного не представлявшие. Обе они остались недоделанными; имена изображенных лиц нигде не были проставлены. Но и без имен изображения казались настолько ясными, что никому и в голову не приходило усомниться в том, что изображены Амен-хотп IV и его супруга царица Нефр-эт.
На одной из плит две венценосные особы представлены сидящими в лучах своего солнца за столиком с яствами. Особа побольше, обернувшись к особе поменьше, ласково дотрагивается до ее подбородка, а та обнимает ее одною рукою за плечо. Двойной венец, отвислый подбородок, выгнутая назад шея, впалая грудь и вздутый живот выдают сразу, что особа побольше — Амен-хотп IV. У особы поменьше, держащейся прямее, но тоже с царскою змеею в головном уборе, подбородок не отвисает, лебединая шея выгнута вперед и грудь выступает особенно сильно. По телосложению вторая особа вполне могла бы быть царицей Нефр-эт, а ласки, которыми обмениваются изображенные лица, позволяют думать, что они — муж и жена.
На другой плите изображены тоже две царственные особы, поскольку у каждой на головном уборе по царской змее и вверху изображения сияет то же лучезарное солнце Амен-хотпа IV. Однако сидит здесь только большая особа, меньшая же, стоя, наполняет ей чашу. На изображении в одной из гробниц солнцепоклоннической столицы — в гробнице Ми-рэ, домоправителя царицы, ту же услугу Амен-хотпу IV оказываем Нефр-эт. Потому так легко и было опознать в изображенных на плите лицах солнцепоклонническую царскую чету.
Получить два лишних, притом выразительных изображения Амен-хотпа IV и Нефр-эт было, конечно, неплохо. Тем не менее ни тот, ни другой памятник не представляли ничего из ряда вон выходящего в художественном смысле; при всех своих достоинствах они тонули в море подобных им произведений солнцепоклоннического искусства. Но вдруг в 1928 году эти две маленькие плиты сосредоточили на себе внимание ученого мира.
Виною тому была статья, помещенная П. Э. Ньюберри в одном из лондонских египтологических журналов. Английский ученый подметил, что на той и па другой плите на голове у предполагаемой Нефр-эт красуется такой венец, какой свойствен только царям, а не царицам. У синего венца цариц была округлая тулья и плоское дно; синий же венец царей был вдоль боков как бы прищемлен и оттянут, а поверху выгнут. П. Э. Ньюберри не преминул сделать вывод, что особа поменьше на обеих плитах, раз на ней мужской венец, никак не царица, а царь. При этом П. Э. Ньюберри привел еще один памятник с остатками изображения двух солнцепоклоннических фараонов: камень из стены какого-то храма, найденный на месте древнего Мэн-фе и изданный в середине прошлого века англичанином Чарлзом Николъсоном. На уцелевшей части изображения от главного лица осталось очень немного, больше сохранилось от его небольшого провожатого, который с веером в руке следовал за своим большим сотоварищем. Мужское облачение провожатого заставляло видеть в нем мужчину, и потому недостающий верх его венца надо было восстановить по образцу фараоновских. Никаких надписей на камне, увы, нс сохранилось.
На всех трех памятниках один из царей выглядит старшим, другой — младшим. Младшего старший треплет по подбородку, и младший сидит позади старшего, младший, стоя, наполняет чашу сидящему старшему, младший идет следом за старшим и несет за ним веер, как какой-нибудь придворный. При этом если сидящие цари почти одинаковых размеров, то в двух других случаях младший царь много меньше старшего. Что старший царь повсюду Амен-хотп IV, понятно само собою. Но кто же тогда младший царь?
Два фараона за столом. Недоделанная плита из Ах-йот. Внизу надпись о сооружении ее воином
Еще в 1894 году В. М. Флиндерс Питри высказал предположение, что зять и преемник Амен-хотпа IV Семнех-ке-рэ был под конец царствования своего тестя его соправителем. Впоследствии эту догадку неоднократно повторяли многие ученые. П. Э. Ньюберри воспользовался ею и отождествил младшего из двух царей на плитах и на камне с Семнех-ке-рэ.
Мнение П. Э. Ньюберри, что безымянные цари — Амен-хотп IV и его соправитель Семнех-ке-рэ, получило общее признание. Впоследствии Г. Рёдеру удалось открыть еще несколько безымянных изображений двух солнцепоклоннических фараонов. На камне из стены какого-то разрушенного храма, найденном в развалинах верхнеегипетского города Шмуна, сохранилась нижняя часть любопытного изображения. Два царя, из которых первый разве лишь немного крупнее второго, правят жертвоприношение в сопровождении маленькой особы женского пола. Что первые двое— цари, доказывают их передники с подвесками по низу в виде царских змей-аспидов. Фараонов Г. Рёдер отождествил с Амен-хотпом IV и Семнех-ке-рэ, особу женского пола — с Ми-йот, дочерью первого и женою второго.
Другое изображение, тоже с тремя особами, сохранила печать на закупорке сосуда, обнаруженная в одном из домов солнцепоклоннической столицы. Под лучезарным солнцем восседают две особы, из которых та, что повыше, оборачивается к той, что пониже. Последняя увенчана мужским «синим» венцом и обнимает первую. Все это очень напоминает изображение двух царей за столом на той самой плите, что послужила отправной точкой для построений П. Э. Ньюберри. Однако на печати, в отличие 6 т плиты, у старшей особы на голове не венец, а накладные волосы, как на плите с младшим царем, наполняющим чашу старшему, — и нет стола. Зато позади второго царя, как на камне из Шмуна, стоит (не сидит!), по-видимому, небольшая женщина с удлиненной сзади и безволосой головой. В том же доме и еще в одном поблизости бы ли найдены другие две печати на закупорках сосудов возможно того же рода, что и только что описанная На оттиске из близлежащего дома читается будто бы имя «Анхс-эм-п-[йот]». В сидящих особах Г. Рёдер был склонен видеть все тех же Амен-хотпа IV и Семнех-ке-рэ, а в стоящей, как и на камне из Шмуна, — дочь первого и супругу второго Ми-йот. Однако имя Анхс-эм-п-[йот]» наводило Г Рёдера также на мысль втором зяте и преемнике Амен-хотпа IV — Тут-анх-оте/Тут-анх-амуне и его царице Анхс-эм-п-йот.