— Как ты, Руди, думаешь, стоит съесть еще одну тарелку?
Опять!
— Дядя Вальтер, — засмеялся я. — Руди — мой брат.
— Извини, извини, Отто! — придержал меня за плечо генерал. — Это больше не повторится.
Повар поставил перед нами еще тарелку мяса. Генерал налил себе снова рюмку:
— Честное слово немецкого офицера! Вы действуете на меня положительно… У меня никогда не было такого аппетита.
Потом мы пили кофе и генерал курил папиросу. Вдруг за дверями кто-то громко прокричал: «Будет исполнено, господин штурмбанфюрер!» В тот же миг в дверь заглянул маленький тщедушный подполковник с гитлеровскими усиками, но генерал так на него глянул, что тот моментально исчез.
Некоторое время спустя мы сидели уже в кабинете.
— Вот здесь, дорогие друзья, я имею обыкновение работать…
На столе лежали карты с красиво выписанными кружочками и стрелочками. Карта побольше висела на стене.
— О, я так люблю заниматься стратегией! — воскликнул я. — Покажите мне, пожалуйста, где проходит фронт.
— Да? Ты любишь стратегию? — расхохотался генерал. — Ну говори, что ты здесь видишь?
Он обвел карандашом линии железных дорог и одной шоссейной дороги, которые вырисовывались на чертеже. Я быстро читал про себя названия пунктов, соединяющихся этими дорогами: Полоцк — Невель и Полоцк — Витебск; Лепель — Витебск и Лепель — Орша.
Жирной синей чертой выделялась должно быть, линия фронта. А к ней, причудливо извиваясь, от самого Полоцка подходила черная линия с одной, северной, стороны к Невелю и к южной — к Орше. От Невеля на юг и от Орши на север стремительно тянулись две стрелы, соединявшиеся где-то за Витебском.
Я посмотрел на своих товарищей. Димка наклонился и уперся взглядом в колени, а Белка, разыгрывая глухонемую, смотрела во все глаза на губы генерала. Вдруг Димка поднял голову:
— Дядя Вальтер! Дайте нам пистолеты!
— Пистолеты? Ты сказал — пистолеты?
— Ну да, чему вы удивляетесь? Мы научимся так мстить этим русским, что они у нас заплачут…
Генерал рассмеялся:
— Пистолеты — это можно… Но сначала надо научиться стрелять… И потом… Форма у вас неподходящая…
Он тут же нажал кнопку и распорядился:
— Фенриха[129] Гейнца ко мне!
Пришел фенрих и снял с нас мерки.
— Чтобы к вечеру было готово! — приказал генерал.
— Будет исполнено! — четко отрапортовал фенрих.
— Ну, милые мои друзья, — поднялся генерал, — вы можете теперь идти. А я займусь с подчиненными.
Мы вошли в свое купе.
— Тс-с… — приложил я палец к губам и, немного подождав, резко открыл дверь. Передо мной стоял растерявшийся Фольмер.
— Что угодно, господин штурмбанфюрер?
— М-может, вам… принести молока? — спросил, неловко улыбаясь, этот тщедушный фюрер.
— Нет, спасибо, мы с генералом хорошо поели, — ответил я и с шумом двинул дверью.
Виденное у генерала не давало мне покоя. Карта стояла перед глазами. Почему Гитлеру потребовалось отводить свои войска к Полоцку, когда в руках у немцев еще Витебск?
И вдруг одна мысль, как говорится, прожгла меня. Гитлеровцы хотят, удерживая за собой Невель и Оршу, отступить за Полоцк, а потом ударить от Орши и Невеля на север и юг, чтоб замкнуть кольцо окружения. Вот с какой миссией едет генерал на фронт!
Мы тихонько начали совещаться. Ясно было одно: до места назначения нам ехать нечего. Мы должны похитить карту генерала и бежать: здесь уже недалеко. Этот план нового Сталинграда надо обязательно поломать!
— Как думаешь, Молокоед, — спросил Димка, — если мы украдем карту, генерал заметит или нет?
— Конечно, заметит. Да нам — что?
— Что-то я тебя не понимаю, Молокоед… Они изменят свой план вот и все, и наши старания будут ни к чему…
Димка был прав, конечно. Но как сделать, чтобы генерал ничего не заподозрил? И мы решили списать карту. Я тут же отправился к Фольмеру и попросил у него бумаги.
— Надо написать письма своим… — я чуть было не сказал родителям, но быстро поправился, — родственникам… А то они нас уже не считают за живых!
Мы сели и стали рисовать. Общими усилиями восстановили почти всю карту. Но номера частей, которые должны были ударить с севера и юга, мы не помнили.
Белка, выглянув из купе, прошептала:
— Я пойду к генералу и попытаюсь запомнить.
Не успели мы ей ответить, как она выскользнула и исчезла в генеральском кабинете, где уже собрались военные.