В наступлении будут участвовать войска…» — летчик поднял глаза и кивнул Белке.
— Шестьдесят четвертая пехотная дивизия, вторая танковая бригада, — зачастила Белка, так что я вынужден был сказать, чтоб она говорила медленнее.
— Сведения получены от ребят, — снова начал диктовать летчик, — которые украли у немцев эти данные. Находимся сейчас в квадрате 13. Никонов. Перехожу на прием.
Я выслушал ответ: «Вас понял».
— А теперь, ребята, идите, — проговорил Никонов. — Меня вы все равно не спасете, а сами можете погибнуть.
Но мы твердо решили спасти раненого. Я сбегал к изгороди и выломал две жерди. На них мы натянули плащ-палатку, подобранную у самолета, понесли летчика в камыш. И все время поглядывали в небо, ожидая, что искать Никонова прилетит самолет, но вверху шли воздушные бои, а за Никоновым так и не прилетели.
В камыше пришлось сидеть дотемна. Выходить отсюда Никонов не разрешал. Комары поднялись из своих дневных убежищ и жалили немилосердно.
— Вынесите меня отсюда, а то комары съедят, — последовало, наконец, новое распоряжение.
Мы вынесли летчика на простор. На лугу легче дышалось, да и комаров стало меньше. Ночь была ясная, лунная. Полярная звезда покойно мерцала. На востоке всходили Стожары.
— А разжечь костер нельзя? — спросил, вздрагивая, Димка.
— Ни в коем случае, — откликнулся Никонов.
— Да тут никого нет…
— Как знать…
И в самом деле вскоре вдалеке замаячило что-то черное, потом до нас донеслись голоса. По лугу шли люди.
— Неужели сюда? — чуть выдохнул я, решив, что если мы их видим, то и они нас видят.
В небольшой группе уже можно было различать отдельных людей, когда от нее отошел человек и медленно направился к нам. Не доходя метров пяти, он клацнул затвором винтовки:
— Кто здесь?
Мы притаились и сидели ни живы, ни мертвы.
— Отвечайте, кто вы? — снова спросил тот же голос.
— Макарычев, кто там? — окликнули издалека.
Макарычев! И тут я понял, что это, должно быть, партизаны.
Ведь просила же нас Анфиса Дмитриевна кланяться мужу Федору Макарычеву. Я закричал:
— Товарищ Макарычев, мы свои… Ей-богу, свои! С нами есть еще раненый летчик.
Огромная тень шагнула к нам, и мы увидели перед собой высокого, грузного человека с винтовкой наперевес. Он быстро оглядел всех и крикнул товарищам:
— Это — мальчишки… Идите сюда, тут раненый.
Подошли еще два партизана.
— Где вы его подобрали? — спрашивал Макарычев. — Когда? Асами откуда? — И узнав, что мы бежим из Германии, приказал двум парням, пришедшим с ним, взять раненого. Все вместе мы зашагали по едва видной тропинке к лесу.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
— О, я буду вас обвинять, не беспокойтесь! — резко сказал прокурор.
Макарычев ввел нас в темную, пропахшую дымом землянку, привычным движением нащупал лампу и чиркнул спичкой. Мы увидели бритое лицо с твердыми губами и подстриженными усами, с ожогом во всю щеку. Партизан вывернул фитиль, угрюмо усмехнулся:
— Чтобы черт подрал этих фрицев!
— А где же Никонов? — забеспокоилась Белка.
— Унесли в санчасть. Доктор сейчас над ним колдует…
— У вас есть санчасть? И доктор? — изумилась Белка.
— У нас все есть, — по-прежнему угрюмо усмехнулся Макарычев. — Вот только света нет. Думали, движок поставим, да Сват не разрешил. Говорит, мы и без света проживем, а движок — он демаскировать будет…
— А почему Сват? Фамилия такая? — хихикнул Димка.
Угрюмое лицо Макарычева прояснилось, губы дрогнули, и он оглушительно захохотал, наполнив смехом всю землянку. Я никогда еще не слышал такого богатырского смеха:
— Хах-ха-ха! Так это ж забавная история! Дело было еще зимой сорок первого. Поймали мы раз ночью на дороге одного богатого мужика. Ехал на тройке с бубенцами, под полой четверть самогона. «Стой! — закричали мы и обступили лошадей. — Куда едешь?» — «На свадьбу». — «На какую еще свадьбу?» — «Да, крестницу свою замуж выдаю». — «За кого?» — «За господина Фюслера». А Фюслер этот был немецким начальником над всеми нашими селами. Тогда наш Николай Васильевич, не долго думая, говорит: «Раздеть его!» Ха-ха-ха! Раздели. И вот Николай Васильевич надевает на себя богатую шубу, шапку с бобровым верхом, через плечо повязывает полотенце, расшитое цветными петухами, и говорит мне: «Садись, Макарычев, поехали на свадьбу». Я доставил Николая Васильевича прямо ко двору невесты. Въехали во двор, выскочили дружки: