— А что вы здесь делаете? — спросила Белка.
— Мы ищем золото, — ответил важно Левка, хотя за разглашение тайны ему стоило отрезать язык.
— Золото? — удивилась и обрадовалась Белочка. — И только втроем, без взрослых? Возьмите меня к себе, а? Только я хожу в школу и буду прибегать к вам после уроков, ладно?
— Хорошо, Рыжая Белка, мы примем тебя, но при одном условии…
И когда она весело и удивленно раскрыла свои васильки, я добавил:
— Ты дашь нам клятву, что ни отцу, ни матери — никому! — не скажешь про нас и про то, чем мы здесь занимаемся.
— Ой, что ты, что ты! Да разве скажу? Разве можно говорить! Если узнают мама или папа, что я бегаю сюда, мне такое будет, что не обрадуешься.
— Это почему же? — спросил Димка.
Васильки стали большие-большие. Девочка приставила палец к губам:
— Все говорят, будто здесь нехорошее место. Тут живет маленький старичок, который от всех прячется, а от него никак не спрячешься.
— Может, леший? — ехидно спросил Димка.
— Не веришь, да? — живо повернулась Белка.
Она дала «честное пионерское», что ее мать сама видела страшного старичка. Ее отец когда-то тоже ходил в Золотую Долину с ружьем, чтобы поймать старичка, но где же его поймаешь, если он прячется, а сам всех видит.
— Сюда бы истребительный батальон, — сказал Левка. — От него бы он не спрятался.
Белка согласилась, что это было бы хорошо, но истребительного батальона здесь нет, и вообще Золотая Долина — такая глушь, где, наверно, и живут только разные старички.
Мне почему-то стало страшно: я сразу вспомнил колоду с пчелами на сосне. Но, конечно, и виду не подал, что струсил.
— С нами ты не бойся, Рыжая Белка, — успокоил я девочку. — Мы не первый раз на Тропе и видали всяких старичков.
Она засмеялась и даже хлопнула в ладоши:
— Ой, какие вы смешные! Настоящие психи — мне даже нравится. Только один и есть тут нормальный…
Гостья кивнула на Левку.
Мне это показалось очень обидным, Димка тоже надулся.
— А почему ты зовешь меня Рыжей Белкой? — наклонив набок пушистую голову, девочка вопросительно смотрела на меня своими васильками. — Я — Нюрка.
— У нас такой обычай, — вмешался Левка, который уже начал воображать. — Всем нам присвоены особые имена: Васька — Молокоед, Димка — Дубленая Кожа, я — Федор Большое Ухо. Ну, а ты будешь Рыжая Белка. Белки у нас еще не было.
Девочка посидела немного у нашего костра и попрощалась, дав слово приходить.
— Вот тебе и скво! — ехидно сказал Левка.
Но я почему-то подумал, что он загрустил после ухода Белки. Да и мне самому было жаль, что девочка так мало побыла в хижине и не осталась, чтобы разделить с нами суровую жизнь золотоискателей.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Как плохо, когда не знаешь ботаники. Дублёная Кожа действует. Лирическое отступление о рабочем классе. Невидимый появился. Раскаяние.
Забота об еде отнимала теперь у нас все время. Мы уже не мыли золото, а только слонялись по лесу, чтобы изловить дичь, искали грибы, и старые ягоды, но, кроме подснежников, в лесу ничего еще не было.
— Ты не помнишь, Дубленая Кожа, — спросил я, — подснежники относятся к съедобным или несъедобным растениям?
Но Димка знал ботанику не лучше меня. Этот предмет почему-то нам не нравился. Учительница ботаники на первом же уроке принялась рассказывать про какой-то вороний глаз, бородавчатый бересклет и еще про копытень, которых мы никогда не видывали.
Одна девочка подняла руку:
— Елена Николаевна, а этого копытеня есть можно?
— Смотри, не вздумай! — сказал на весь класс Димка. — Сразу в овечку превратишься.
Он намекнул на Иванушку из сказки, который напился из бараньего копытца и стал барашком. Все этот намек поняли и засмеялись. Одна учительница, видно, ничего не поняла. Она рассердилась и удалила Димку из класса, а заодно и меня, потому что я очень громко хохотал.
— Раз такое дело, — решил Димка, — не будем учить ботанику.
Так мы и сделали, дураки. А теперь как бы нам пригодилось знание ботаники! Очень бы пригодилось. Понадеялись вот на профессора Жвачкина, а он подвел.
Чем бы кончилась наша экспедиция, не знаю… Выручил Димка Кожедубов. Недаром я назначил его своим заместителем.
Димка предложил организовать рыбную ловлю в большом масштабе, чтобы насолить и навялить рыбы на весь сезон.
Большое Ухо опять отправился с Муркой в лес, а мы стали срезать на берегу в зарослях прямые ивовые прутья. Дубленая Кожа срубил несколько толстых черемуховых веток, согнул их кольцами и начал оплетать эти кольца прутьями ивы. У него получился конусообразный рыболовный снаряд — морда.[32] Весь секрет тут состоял в том, что рыба в этот снаряд войти может, а выйти — нет.
32
Ужасно неприличное слово! Но не назовешь же эту морду «лицом», как бы ни хотелось этого Павлу Матвеевичу. —