1) продать золото и, по возможности, получить за него наличными (я очень сомневался, что Острогорский банк располагает достаточной суммой для оплаты нашего богатства);
2) внести деньги в фонд обороны и договориться, чтобы на всю сумму были куплены танки Т-34, а еще лучше — тяжелые — КВ;
3) уплатить долг маме;
4) сходить в НКВД, рассказать все, что известно нам о таинственном старике и просить помощи;
5) соблюдая полную тайну, разузнать, как живут наши родители, а также успокоить их насчет нашей судьбы, ни в коем случае не выдавая нашего местонахождения.
На последнем пункте особенно горячо настаивал Левка. Он, видимо, здорово побаивался своей матери и уверял, что если только она узнает, где он прячется, ему несдобровать.
Левка опять пристал к Белке с требованиями, чтобы она дала клятву не выдать никому нашего присутствия в Золотой Долине.
— Ну клянусь же, клянусь! — твердила Белка. — Ужас, да чего недоверчивый…
— Нет, ты поклянись по-настоящему!
— Честное пионерское!
— Дай самую страшную святую клятву.
— А для меня она самая святая, — горячо возразила Белка.
— Нет, ты дай самую-самую святую![43] Такую, чтобы святее ее для тебя ничего не было.
Тогда Белка не выдержала, вскочила с места и, подняв правую руку, как для салюта, поклялась своей принадлежностью к великой армии пионеров-ленинцев, что ни за что не выдаст нашей тайны.
— Теперь я тебе верю, Рыжая Белка, — вежливо сказал Левка. — На вот тебе на прощание, — и подал красивое перо из крыла сойки, которое, видимо, заранее припас для Белки и хранил в боковом кармане.
— Спасибо, Левка! — как бы между прочим бросила девочка, но я увидел, что она вся так и засветилась от удовольствия.
Она воткнула голубое перо в свой вязаный белый берет, и от этого васильки расцвели, кажется, еще ярче. Я сначала пожалел, что не догадался приготовить Белке свой подарок, но потом усмехнулся: «телячьи нежности»!
— Закругляйтесь! Пора в путь.
Я отозвал Белку в сторону:
— Задание у тебя трудное, и тебе может понадобиться помощь. Так вот, не забудь, у меня есть верные люди. В случае чего можешь обратиться к ним.
Я нарисовал план нашего двора, отметил на нем крестиком недостроенный дом и сообщил тайный сигнал, каким можно вызвать Никиту Сычева.
Белке понравилась затея с сигналом:
— Как это ты придумал такое, Молокоед? Мне казалось, что тайные сигналы бывают только в романах. И пещера, и бутылка с письмом, и золото — все у вас, как в интересном романе.
Мы остановили проходившую машину. Шофер охотно посадил Белку в кузов, пообещав довезти до самого Острогорска. И она уехала туда, куда рвались и наши сердца. Но долг звал нас обратно в Золотую Долину…
— Ну, что же, Федор Большое Ухо, потопали?
Левка вздохнул:
— Выходит, потопали, Молокоед.
Дубленая Кожа встретил нас на тропинке недалеко от входа в Золотую Долину. Он сидел, как горный орел, на большой скале, торчавшей над кустами, и бросал тревожные взгляды то в нашу сторону, то принимался внимательно озирать Долину. Когда мы подошли к скале, приложил палец к губам, сделал знак, чтобы мы остановились.
— Димка! Ты хоть скажи, в чем дело? — спросил я шепотом.
Дубленая Кожа, не отрывая глаз от чего-то, что видел только он, сердито отмахнулся. Наконец, стал спускаться.
— Черт те что! Знаешь, Васька, он, кажется, видит нас из-под земли.
— Может, придумаешь что-нибудь поумнее? — усмехнулся Левка.
Но смешного было мало. Димкино сообщение заставило меня призадуматься.
…Только мы с Белкой скрылись в кустарнике, старик выскочил из воронки и бегом бросился вдоль Долины. В руках у него, как всегда, было ружье. Поравнявшись с тропинкой, он оглянулся и стремительно бросился за нами.
Димка испугался, как бы старик не стал стрелять нам в спину, и что есть духу припустил догонять нашего врага. Тот скоро выдохся, и Димка чуть не наскочил на него.
Старик стоял на тропинке и, держась за сердце, дышал всей грудью, задирая вверх обезьянью морду. Отдышавшись, пытался снова идти в гору, но, видно, понял, что мы уже далеко, и стал медленно спускаться обратно.
Димка проводил врага, следуя по пятам, до Долины, взобрался на скалу и сидел там, пока не удостоверился, что зверь снова уполз в свою нору.
— Попомни меня, Васька, у него, верно, есть наблюдательный пункт…
— И он все видит, а его никто не видит, — добавил Левка. — Не зря же так сказала Белка.
— Иначе как бы он узнал, что вы пошли по тропинке? — снова начал убеждать меня Димка. — Он же выскочил из воронки, словно с цепи сорвался. И побежал прямехонько следом…
43
Вот привязался Федор Большое Ухо! Или землю ему ешь, или давай самую святую клятву! Тоже мне — клятвопринудитель! —