— Конечно, нашли! Молокоед да не найдет!
— А он тебя уж за нами прислал, да? — горячился Мишка. — Так мы можем хоть сегодня собраться. Только ты нас жди.
— Нет, Молокоед просил передать, что еще не время играть Большой Сбор. Но он призывает вас быть начеку, чтобы по первому сигналу двинуться в поход.
— Всем классом?
— На этот счет Молокоед даст указания, — сдержанно ответила хитрая девочка. — А пока, кроме вас двоих, никто ничего не должен знать.
— Передай Молокоеду, чтобы он долго не тянул, — попросил Мишка, — у нас уже все готово.
Ребята рассказали Белке о том, чего я даже и не предполагал. В нашей школе, оказывается, продолжаются занятия! Как только мы ушли в свой поход, так нашлось и здание, и все. Школа разместилась теперь в трех помещениях, а классы с пятого до седьмого учатся в одном помещении.
И вот в нем творилось сейчас черт знает что! Когда Мишка получил от меня голубеграмму, в классах началось столпотворение. Ребята обрадовались так, словно мы впервые достигли Северного полюса.
— В поход, в поход! — кричали они на переменах. — Проверьте порох в пороховницах!
Но как только появлялся кто-нибудь из взрослых, все набирали в рот воды. Наших товарищей по нескольку раз вызывали в учительскую, где их допрашивал следователь, но никто не проболтался о том, куда мы исчезли. Даже моей маме ребята ничего не сказали.
Пионервожатая провела специальные сборы в пятом «В» и шестом «А». Она всячески доказывала, что мы плохие и недисциплинированные. Тот, кто знает о бегстве и молчит, поступает не по-пионерски…
Тогда Мишка Фриденсон начал очень резко критиковать вожатую. Он сказал, что главный виновник всей этой истории — сама Аннушка. Вожатая даже опешила и глаза вытаращила.
— А что тут удивляться, — резал Мишка. — Я правильно говорю.
Все стали кричать:
— Правильно! Говори, Мишка!
— Ты разве вожатая? — продолжал Фриденсон. — Тебе бы только отметки. Все помешались на отметках: и учителя, и директор, и родители, и ты туда же. А ведь у нас есть душа, — сказал под конец речи Мишка, — и эта душа хочет романтики. Об этом даже в «Комсомольской правде» напечатано.
Аннушка ответила, что вся романтика как раз и состоит в хороших отметках, но тут поднялись шум и гам, и вожатая уже не рада была своим словам.
— Кто военную игру запретил? — кричал Никитка Сычев. — Ты!
— Боялась, наверно, что уроков не выучим, — сказал Мишка.
— Испугалась, как бы мы друг друга из палок не перестреляли! — крикнул Горшок.
Все принялись хохотать, и из сбора так ничего и не вышло.
— Ты понимаешь, — рассказывал Белке Фриденсон, — после этого нас замучили лекциями «О дружбе и товариществе». И все ссылались на Павла Корчагина. А, по-моему, будь Павка сейчас в нашей школе, он первым бы встал на Тропу и пошел с Молокоедом.
— Факт, пошел бы, — подтвердил Никитка. — Не, такой Корчагин парень, чтобы сидеть сложа руки, когда идет война с фашистами.
Разговор, возможно, кончился бы тихо-мирно, если бы Белка не попросила ребят помочь разыскать Левкину маму. Ребята сначала смутились, потом сообщили такую тяжелую весть, от которой Белка только охнула и села на порог. Оказалось, Галина Петровна, узнав о гибели своего Левки, заболела от горя и слегла. А еще через день ей принесли похоронную, в которой сообщалось: Григорий Александрович Гомзин пал смертью храбрых при защите Советской Родины. У Галины Петровны после этих страшных потрясений случилось что-то с сердцем, она лежит уже неделю в больнице, и врачи боятся за ее жизнь.
От жалости к Левке Белка заплакала, а ребята стали ее успокаивать. Но она набросилась на них, как взбесившаяся тигрица:
— И вы называете себя хорошими товарищами? По-вашему, это называется товариществом? У Левки умирает мама, а вы не говорите ей, что он жив и невредим. Думаете, зачем вам посылал голубя Молокоед? Хотел, чтобы вы успокоили матерей.
Вот интересно, ничего не говорил я об этом Белке, сама она догадалась. Пойми после этого девчонок: то глупы и болтливы, как сороки, то — гений ума и премудрости бездна!
— «Павка бы тоже встал на Тропу!» — передразнила Белка Мишку. — Эх ты, тропарь! Да Павка в ваши годы понимал в тысячу раз больше, он умел отличить игру от настоящего дела. Туда же, к Павке примазываетесь! Я бы на месте вашей Аннушки взяла да и поисключала вас всех из пионеров. Вот подождите, доберусь до Молокоеда, он у меня узнает, как утопленником прикидываться!
Белка распалилась до того, что даже не попрощалась с ребятами и убежала. Сыч и Фриденсон с минуту стояли почти без сознания.