И вдруг со стороны города послышался шум автомашины. Я быстро слез с дерева, выскочил на дорогу и поднял руку. Машина поравнялась со мной и остановилась. Но - о, ужас! - в кузове её сидел Белотелов.
Он сразу уставился на меня через очки, хотел что-то сказать, но промолчал и стал обматывать вокруг шеи пёстрое блестящее, как крыло щегла, кашне.
- Что же не садитесь? - крикнул шофёр.
Я сделал вид, что раздумал ехать, махнул равнодушно рукой, машина загудела и ушла.
Ребята набросились на меня с упрёками, но, когда я сказал им, что в кузове сидит Белотелов, Лёвка заявил:
- С этой очкастой змеёй я не только в машине, на одной планете сидеть не согласен.
Становилось всё темнее, и я предложил своим спутникам остановиться на ночёвку здесь же в лесу.
Мы свернули с дороги и поставили Золотую Колесницу Счастья у чащи молодых сосенок. Здесь, по моим расчётам, нас не должен был беспокоить ночной ветер. Дрова для костра валялись повсюду, и я даже удивился своему умению выбирать место для лагеря.
Лёвка тоже начинал постигать мудрость Снежной Тропы. Он рубил и таскал к колеснице еловые ветки. Потом, не дожидаясь моего приказания, достал кусок оленины и бросил Мурке.
- Как ты думаешь, Молокоед, - спросил он, как будто всю жизнь провёл на Клондайке, - не дать ли собакам по одной вяленой вобле?
- Нет, Фёдор Большое Ухо, пока пусть едят оленину. Вобла дольше сохранится, да и Тропа ещё только началась - не надо закармливать собак.
Костёр запылал. Вокруг сразу стало темно, и только мы трое сидели, ярко освещённые огнём. Если бы увидел нас сейчас Джек Лондон, он, наверное, бы сказал так: у костра сидели поджарые, выносливые парни, с крепкими мускулами, с бронзовыми от загара лицами и с простодушным взглядом ясных глаз.
Мы поужинали, развесили у костра на палках свои носки и мокасины и улеглись на хвое, подстелив под себя одеяло и укрывшись другим.
- Стоп! - вскочил я. - Мы забыли главную мудрость Снежной Тропы. Большое Ухо, ты - интендант или нет? Обеспечь мне немедленно два длинных кола.
- Каких кола? - пробурчал под одеялом Лёвка.
- Таких, чтобы они были не меньше полутора метров и чтобы их можно было заострить и крепко воткнуть в землю.
Лёвка надел на голые ноги мокасины и вскоре приволок две длинные палки. Я воткнул их рядом с костром под углом 45° и натянул на них защитный полог, то есть одно из наших одеял. Так всегда делал Ситка Чарли. Теперь, по словам Джека Лондона, тепло от костра должно было падать на тех, кто лежал под одеялом. Но я бы не сказал, что оно здорово падало.
- Первую вахту будет нести Молокоед, - сказал я, - а вы пока спите…
Я сел у костра и стал хранить невозмутимое молчание, как знаменитый Великий Змей, или, иначе, Чингачгук. Мои спутники сразу засопели, а Лёвка даже стал всхрапывать. Мурка тоже лежала у костра и только иногда открывала один глаз - наверно, думала, что я уснул и уже можно похозяйничать в багаже.
Я отошёл от костра и посмотрел на чёрное небо. Там, как крупинки золота и платины, блестели звёзды, а посередине сверкала Большая Медведица, и недалеко от неё горела Полярная звезда. На всякий случай я сверил с ней свой компас: стрелка вроде показывала правильно. Значит, мы пошли не туда, и Золотая долина осталась от нас вправо. «Ну, ничего, - подумал я, - теперь уже недалеко, и мы выйдем в заветные края без дороги».
Тут послышался шум самолётов, и скоро уже можно было различить, что это фашистские бомбардировщики.
- Воздух! - закричал я, и начал разбрасывать и затаптывать костёр.
Ребята выскочили из-под одеяла, а Лёвка прислушался и спокойно сказал:
- Напрасная тревога! Опять, наверно, полетели бомбить завод, где директором товарищ Новиков.
Всё-таки, что ни говори, а Фёдор Большое Ухо - молодец! Даже в лесу, где, кроме нас, никого не было, не проговорился. Самолёты летели бомбить «Смычку», но военная тайна - есть военная тайна: не надо говорить завод «Смычка», когда можно сказать «завод, где директором товарищ Новиков».
Бомбардировщики пролетели, и через некоторое время недалеко от нас что-то ухнуло: началась бомбёжка. Из-за деревьев не видно было ни пожара, ни зарева, но когда самолёты пошли над нами обратно, их было уже больше. Должно быть, всё-таки сели им на хвост наши ястребки.
Почти над нами разгорелся воздушный бой: застучали пулемёты, забегали огненные нитки, а потом как вспыхнет что-то в небе, и большая головёшка полетела вниз.
- Ура! - закричали мы, потому что сразу видно было: наши ястребки подбили одного фрица.