Вот и попробуй иметь дело с таким бестолковым товарищем.
Я стал объяснять Лёвке, что кости - это такая игра, которой занимаются на Аляске все золотоискатели, а он перебил меня и сказал:
- Знаешь что, Васька, ты все эти кости оставь. Мне кажется, нам надо опять стать на Тропу, только пятками наперёд.
- Это как, пятками наперёд?
- Просто, плюнуть на всё и пойти домой.
Ну, что я мог сказать на это Лёвке? Вы думаете, я не понимал, какого свалял дурака, когда затеял весь этот поход в Золотую долину? Думаете, не знал, что Зверюга - это не Юкон и что наш край - совсем не Аляска?
Всё это я понял сразу же, как только нашёл вместо золота глиняный кукиш и поел эти дурацкие варёные мокасины. Играть в Джека Лондона хорошо у нас во дворе, но не на берегу Зверюги, где нет ни живой души и где можно околеть с голоду. Мне не хотелось только признаться во всём этом Димке и Лёвке. И, кроме того, я всё ещё, дурак, надеялся, что нам удастся найти здесь золото и помочь Красной Армии.
Вот почему на предложение Лёвки я ответил так:
- Нет, Фёдор Большое Ухо, о доме забудь думать. Пусть нам голодно и холодно, а золото мы должны найти! Не забывай, что идёт война, а что ты сделал для фронта?
- Это правда! - вздохнул Лёвка. - Пока ничего не сделал.
И опять мы сидели с ним у костра, сушили носки и жевали пестики.[36]
Чувствую, что писатель на моём месте занялся бы сейчас описанием природы. Раз герои сидят и ничего не делают, - природу описывай!
Но, спрашивается, что в этой дыре описывать? Реку? Но она всё ещё была жёлтая от глины, и в ней не отражались ни солнечные лучи, ни зелёнокудрые деревья, а что же описывать, если ничего не отражается? Может быть, облака? Но и в них ничего интересного не было: ни причудливых очертаний, ни перламутровых краёв, отливающих опаловым и бирюзовым, - сплошная муть без всяких очертаний. Особенно большие горы вокруг нас тоже не возвышались, и орлы над ними не парили, так что не только Майн Рид, сам Константин Паустовский не нашёл бы, чего описывать.
И если бы не наша универсальная собака, я не знал бы, о чём сейчас и писать. Она оказалась настолько универсальной, что пригодилась мне даже для сюжета.
Пока мы с Лёвкой сидели у костра, собака носилась стрелой вдоль берега, обнюхивала и осматривала кусты и камни, а иногда, опустив морду к самой земле и фыркая носом, ловила какой-то, только ей понятный след и мчалась по нему, выделывая петли и восьмёрки, в лес. После каждого такого поиска, она торопливо возвращалась к нам и, высунув большой, красный язык, смотрела на Лёвку, словно хотела спросить:
«Что прикажешь сделать ещё, господин мой. Фёдор Большое Ухо?».
- Скажешь, плохая собака? - промолвил Лёвка, с гордостью взиравший на работу Мурки.
- Собака правильная, - повторил я любимое Димкино словцо.
- Ого, вот так правильная! - вскричал Лёвка и вскочил на ноги.
К хижине мчалась сломя голову Мурка и несла что-то в зубах. Лёвка бросился к собаке и отнял у неё… шарф.
Отбиваясь от собаки, которая радостно взвизгивала и прыгала Лёвке на грудь, он подал мне находку.
Шарф показался мне знакомым. Я стал вспоминать, где мог его видеть, и чуть не вскрикнул: такой же шарф был у Белотелова! Да, вот такой же пёстрый, с яркой золотой полосой посередине шарф красовался на шее у него, когда он бывал у дяди Паши. Этой же шёлковой тряпкой он защищал своё горло в машине, которую я останавливал в лесу по пути в Золотую долину.
Значит, Белотелов ехал сюда? А где он сейчас и что ему здесь надо?
Когда я объяснил Лёвке, чей это шарф, интендант даже побледнел от злости.
- Сейчас я узнаю, что делает здесь этот иуда, - пригрозил Лёвка и начал совать шарф в нос Мурке. - Ищи! Ищи!
Но собака не понимала его приказа. Она думала, что хозяин хочет с ней поиграть, и стала прыгать вокруг него, рычать, лаять и вытворять все те номера, какие приняты у хороших дворняжек.
- Тьфу, бестолочь! - обозлился, наконец, Лёвка. - Всё равно: не будь я Фёдор Большое Ухо, если не сведу с ним счёты.
Что уж хотел сделать со своим врагом Лёвка, не знаю.
Эта неприятная находка здесь, в Золотой долине, очень меня встревожила. Почему этот тип всё время путается у нас в ногах? Что ему нужно здесь, где нет ни одной живой души?
Мне вспомнилось, какими глазами смотрел на меня Белотелов, когда я расспрашивал дядю Пашу о том, как попасть в Золотую долину. Теперь только я понял, чем меня поразил тогда его взгляд: в нём был страх. Недаром Белотелов рассмеялся, когда на вопрос дяди Паши, не в Золотую ли долину я собрался, я соврал насчёт своего спора с Димкой. У Белотелова, видимо, отлегло от сердца после этих моих слов, и он успокоился. Интересно, что он подумал, когда я остановил его машину в лесу?
36
Пестиками называются молодые побеги сосны. Они вырастают весной на концах веток, и довольно вкусные. А вот профессор Жвачкин ничего об этом не знает. -