Все ребята перейдут в седьмой класс, а я как был двоечник, так двоечником и останусь, как сидел в шестом, так и буду сидеть в нем второй год. В классе нам с Димкой отведут самую последнюю парту, чтобы мы, два здоровенных дурака, не загораживали доску другим ученикам, которые меньше нас, но умнее. Картинка! Хорошо, если не исключат из школы! А ведь могут и исключить! Что тогда? Идти опять искать золото, которого нет? Или ловить еще какого-нибудь старикашку?
– Ты что стал кислый, как простокваша? – спросила Белка.
Не знаю, что бы я ответил ей, если бы не зашла к нам в палату дежурная сестра:
– Васю Молокоедова в кабинет главного врача!
– Ох, Молокоед, и мучают же тебя здесь! – посочувствовала Белка. – Даже поговорить не дадут.
В кабинете главного врача сидели стенографистка и капитан, а напротив… Белотелое. Очки он или потерял или нарочно спрятал и глядел на меня злыми, желтыми, как у кота, глазами.
– Узнаете друг друга? – спросил капитан. – Скажите, Белотелов, где вы последний раз виделись с Васей Молокоедовым?
Так Любомиров начал допрос этого мерзавца.
Тот сразу начал крутиться, говорить, что ездил присмотреть место для рыбной ловли и на обратном пути встретился со мной в кузове попутной машины и что я будто ехал с рыбалки.
Потом, сказал он, мальчик выпрыгнул из машины, и они с шофером долго меня искали, боялись, как бы я не расшибся.
– А вы не знаете, почему мальчик выпрыгнул?
– Откуда же мне знать? – пробурчал Белотелов. – Это вы у него спрашивайте.
– Скажи, Вася, почему ты выпрыгнул? – обратился ко мне капитан. – Что это вздумалось тебе ломать собственные ноги?
– Что вы скажете на это, Белотелов? – стал допытываться капитан, выслушав меня.
– Мальчишеские бредни! Этот парнишка, товарищ капитан, вообще большой фантазер. Я у них часто бываю по соседству, и вечно он носится с Джеком Лондоном, Брет-Гартом и Луи Буссенаром. Это и его соседи подтвердят. Да что уж чище – он целую экспедицию в Золотую Долину снарядил и решил там заняться добычей золота!
Я подмигнул капитану и спрашиваю:
– Между прочим, гражданин Белотелов, от кого вам стало известно про нашу экспедицию в Золотую Долину?
Белотелов понял, что попался:
– Слухи такие были…
Тут уж в него опять капитан вцепился:
– От кого слышали?
Он знал, что если соврет, ему сразу очную ставку сделают, и брякнул:
– Молокоедов мне сам сказал.
– Когда?
– Накануне своего бегства.
– И вы молчали об этом, хотя бывали у них и знали, что мать утопленником его считает? Почему вы молчали?
– Простите, я ошибся, – мычал Белотелов. – Он сказал мне об этом в машине.
– Ну, знаете, Белотелов, – смеялся капитан, – не надо так стенографистку подводить. Ведь она записала с ваших слов, что Молокоедов возвращался с рыбалки, а теперь вы говорите, что он там добычу золота вел. Что же, прикажете переправлять ваши ответы?
Засыпался Белотелов, а признаться не хочет.
– Вы спросите, товарищ капитан, как его зовут.
– Можете ответить, Белотелов?
– Меня зовут Пантелеймон Петрович. Да это и из паспорта видно.
– Значит, Пантюхой зовут? А почему отдельные граждане вас Генрихом величают?
Белотелов вскочил, сразу видно, что я его под ребро поддел, потом сел и, глядя мне в глаза, бросил:
– Мальчишка сочиняет…
Капитан успокоил его, дал выпить холодной воды и спросил, откуда мне известно насчет Генриха. Я рассказал, как стоял за елкой, и как этот Пантюха со стариком говорил, и как ему было поручено убить меня.
– Вот почему, господин Генрих, вы за мной в машине гонялись, а я выпрыгнул и лежу теперь здесь со сломанной ногой.
А он свое твердит:
– Бредни. Мальчишка не в меру начитался приключенческих романов!
Тогда опять Любомиров вмешался:
– Значит, вы, Белотелов, утверждаете, что вас зовут не Генрихом, а Пантелеймоном и что никакого знакомого старика у вас в Золотой Долине нет?
– Утверждаю! – поднял на него бесстыжие глаза Пантюха. – И, надеюсь, скоро вы сами поймете, что нельзя верить показаниям несовершеннолетнего мальчишки.
– Одну минутку, товарищ капитан, – попросил я. – Разрешите мне съездить к кастелянше?
Меня свозили к кастелянше, я достал из кармана пальто кашне и положил на стол перед Белотеловым.
– Вам неизвестно это кашне?
Белотелов вскочил и закричал:
– Товарищ капитан! Кто здесь следователь, вы или этот молокосос?
Капитан успокоил Белотелова, а потом с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами: он не понимал, при чем тут кашне? Тогда я попросил, чтобы Белотелова пока вывели из кабинета, и рассказал, где и при каких обстоятельствах подобран этот шарф. И еще спросил капитана, зачем он возится с Белотеловым, когда ясно, что он – враг.
– Нельзя так, Вася. Все надо доказать. Чтобы Белотелов признал наши обвинения справедливыми.
Белотелова снова ввели.
– Вася задал вам, гражданин Белотелов, уместный вопрос – «это ваше кашне?».
Белотелов отрицал. По моей просьбе вызвали дядю Пашу, и он подтвердил, что такое кашне, действительно, носил Белотелов.
– Такое, но не это, – пытался увильнуть Белотелов.
Когда следователь попросил его показать свое «настоящее» кашне, он сказал, что не может этого сделать, так как оно потеряно.
– Ну вот, а я и нашел его!
– Где?! – заревел Белотелов.
– В Золотой Долине! Там, где ваша нога, гражданин Генрих, никогда не ступала, а только оставляла за собой следы новых галош.
Но даже и вещественное доказательство не могло сломить упрямство моего врага. Капитан прекратил допрос.
– Ты устал, Вася! Может, пока протокол перепечатывают, чайку попьешь? Знаешь, такого крепкого, с лимончиком?
– Крепкого чаю с лимончиком после войны попьем, товарищ капитан!
Но капитан вынул из кармана пачку настоящего грузинского чаю, лимон. Попросил сестру-хозяйку:
– Будьте любезны, заварите чайку покрепче, нам с Васей подкрепиться надо.
Такой хороший капитан, что просто – ну! Не то что майор в военкомате. Посадить бы этого капитана на место того майора, сколько бы нашего брата на фронт пошло!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В НОЧИ КРИЧАТ КОЗОДОИ. ЛАССО НА ШЕЕ ЗЛОДЕЯ. ЭКСТРЕННАЯ ГОЛУБЕГРАММА. ТАЙНА ЗОЛОТОЙ ДОЛИНЫ
А Левка с Димкой попали в большой переплет.
Как только я умчался вперегонки с Белотеловым, в Золотой Долине быстро стемнело. Левка боялся летучих мышей, которых в долине почему-то было очень много.
– Пошли, Димка, в хижину, – предложил он. – Разведем костер, с огоньком все-таки веселее будет.
Чудак этот Левка! Димка – умнее, он понимал, что старик сразу пойдет на огонек и будет крутиться около хижины, пока не укокает обоих.
– Нет, Левка, нам себя выдавать нельзя. Только глупцы могут сидеть у костра, когда за ними охотятся.
– А где мы спать будем?
– Ты эти свои интендантские привычки оставь, – резонно осадил Левку Димка. – Можешь одну ночку и не поспать. Молокоед уже третью не спит и – ничего.
– Что же, так и слоняться теперь в темноте всю ночь?
Без меня им все-таки трудно приходилось. На месте Димки я прикрикнул бы на Левку и – все. Но я сам дал волю Большому Уху: поручил перед отъездом стеречь старика. Левка и нос задрал, а толку в голове маловато. Спорили они, спорили и решили все-таки костра не разводить, а ночевать около хижины. Тесно прижавшись друг к другу, потому что очень дрожали от холода, а мне думается, и от страха, пролежали часа два. Старик не появлялся.
– Димка! – вспомнил Левка. – Ведь Молокоед приказал нам караулить этого типа, а мы караулим хижину.
– Старика караулить тебе поручено, а не мне! Иди карауль!