Всё вокруг меня зазвенело, в глазах пошли огненные круги, а тело стало тяжёлое-тяжёлое, и уже ни рукой, ни ногой я шевельнуть не могу. Оглянулся с трудом назад - грузовик далеко чернеет, но не шумит - остановился.
Потом хлопнула дверца машины, и послышался голос дяди Миши:
- Нашёл?
- Нет, - откликнулся где-то близко от меня Белотелов.
«Значит, - подумал я, - Белотелов нарочно остановил машину, чтобы найти меня и в потёмках добить».
Я хотел закричать дяде Мише, но вместо крика у меня вырвалось из горла какое-то мычание.
- Не нашёл?
- Как сквозь землю провалился!
Теперь Белотелов был где-то совсем близко, я слышал, как его сапоги чавкали в грязи, как он поскользнулся, упал и нехорошо выругался. И вдруг я увидел на ещё светлом фоне вечернего неба его тяжёлую, неуклюже взмахивающую длинными руками фигуру.
Он приближался ко мне.
Откуда у меня и сила взялась: я встал на четвереньки и пополз с дороги. Перебрался кое-как через кювет и лёг, прижавшись лицом к холодной, скользкой земле.
Я слышал, как шаги Белотелова стихли где-то против меня, и невольно приподнял голову. Мой враг стоял на дороге и прислушивался. Потом он прошёл по левому кювету обратно в сторону машины и вернулся по правому кювету и опять оказался совсем около меня, чуть на руку мне не наступил, но ноги его сразу стала засасывать грязь, он выругался, вылез к кювету на твёрдую почву, заскрипел зубами и простонал:
- Растяпа!.. Никто бы и не узнал - расшибся, и всё.
- Поехали! - крикнул дядя Миша. - Наверно, спрыгнул опять где-нибудь рыбку половить. Смелый парнишка - люблю таких. Рыбачок! - весело закричал он. - Ты где? Мы поехали.
Машина загудела и ушла. Кругом темень, ни души, а я ни встать, ни ползти не могу. Правая нога болела и болталась, как неживая. Голова тоже болела, и на лице не поймёшь что - не то грязь, не то кровь.
Но я снова вспомнил, что враг мчится сейчас к городу. Сжал зубы, со стоном приподнялся на руки и левое колено и попробовал ползти. Руки вперёд выброшу, ухвачусь ими за кусты или просто за землю и подтягиваю туловище. Как червяк! При спуске в кювет руки у меня поскользнулись, я куда-то покатился, а что дальше было, не помню.
Очнулся уже не в кювете, а в чьём-то доме. Я лежал на спине, надо мной был низкий белый потолок, и кто-то лил мне в рот из кружки противную водку. Может, я оттого и очнулся, что даже от запаха этой водки меня всегда тошнило. И как её взрослые мужчины добровольно пьют, просто удивляюсь! Потом кто-то осторожно мокрой тряпкой стал вытирать мне лицо.
- Э, да это начальник! - услышал я над собой знакомый голос. - Как это тебя угораздило? То меня хотел топором зарубить, а теперь сам в мои руки попался.
Я поднял глаза и решил, что теперь-то уж я погиб: надо мной склонилась рыжая голова того фрица, которого мы упустили, когда пробирались в Золотую долину.
Из-за его плеча выглядывала пушистая, такая же, как у него, рыжая голова, и я увидел огромные, в пятак величиной, васильки.
«Почему такие большие васильки?» - подумал я и опять, наверно, потерял сознание, потому что когда снова открыл глаза, то увидел около себя Белку.
- Это кто? - шёпотом спросил я, кивнув в сторону фрица.
- Это мой папа. Он тебя, оказывается, знает. А ты что, под машину попал? Больно, да?
Я молча кивнул головой и даже не обрадовался тому, что Соколов оказался всё-таки советским человеком. Мысль, что Голенищев, может быть, уже вызывает самолёты, а Белотелов стоит наготове с ракетницей в городском саду, - эта страшная мысль словно подбросила меня, и я сел.
- Товарищ Соколов! - зашептал я сквозь разбитые губы. - Товарищ Соколов, везите меня немедленно в НКВД… Слышите, немедленно! Иначе скоро прилетят самолёты… Нельзя терять ни минуты!
- Бредит, бедный! - сказал женский голос. - Ты запряг, Ваня? Вези его скорее в больницу.
«Ну вот, - подумал я, - никто мне не верит. И мама не верит, и Соколова не верит, один Лёвка готов лезть за мной в огонь и воду». И так мне стало жалко себя, что я заплакал навзрыд. А это очень редко со мной бывает. Только в исключительных случаях.
- Папа, разреши, я с тобой поеду, - услышал я голос Белки. - Он очень тяжёлый, я за ним ухаживать буду.
От этих Белкиных слов мне стало лучше, и я даже не стонал, когда меня переносили в повозку. Но было всё-таки очень больно, и я опять куда-то покатился, когда меня положили в повозку.
Глава девятнадцатая
НА ОПЕРАЦИОННОМ СТОЛЕ. УСПЕЮТ ИЛИ НЕТ? НАЛЕТ
Как меня везли на повозке, а потом переложили в машину, как несли на носилках в операционную палату, не помню. Поэтому я очень испугался, когда увидел вокруг себя людей в белых халатах, белых масках, из-под которых виднелись только глаза. Я сначала подумал, что это куклукс-клановцы, такими их показывали как-то в кино. Одному из них стали надевать на руки длинные резиновые перчатки, и я догадался, что это врачи и что они хотят мне что-то отрезать.
- Дяденька, подождите минуточку, - сказал я как можно спокойнее, так как слышал, будто хирургов только спокойствием и можно взять. Если начнёшь кричать, они сразу тебе марлей рот закроют, и готово - уснул! Проснёшься, а у тебя уже или руки, или ноги, или кишки какой-нибудь нет - отрезали! Но я не за ногу боялся.
- Дяденька, вы можете уделить мне две минуты?
Врач, которому надевали перчатки, наверно, удивился моему спокойствию и даже повязку с лица попросил развязать.
- Пожалуйста. Я к вашим услугам, молодой человек.
- Наклонитесь, я вам что-то очень важное скажу.
И рассказал ему всё, что знал про сегодняшний налёт, про Белотелова и Голенищева, и о том, как выпрыгнул из машины и как Белотелов меня искал в темноте, чтобы убить. Я попросил, чтобы врач отложил пока операцию и вызвал кого-нибудь из НКВД в больницу. Он выпрямился, пощупал мой лоб, серьёзно посмотрел на меня, подумал и сказал остальным врачам:
- Вы пока свободны.
А сам вышел из палаты, через несколько минут вернулся и сообщил:
- Сейчас приедут. Как ты себя чувствуешь? На-ка вот, выпей - это тебя подкрепит, - и дал мне в стакане лекарство.
Скоро пришли какие-то двое в белых халатах, но халаты были завязаны плохо, и я увидел чекистские петлички. То, что мне и надо!
- Ну, здравствуй, малец, - весело поздоровался со мной один из них, наверно, капитан, потому что на петлице у него была шпала, - рассказывай.
- А вы кто? - спросил я на всякий случай. Мало ли, может быть, такие же враги, как Белотелов!
- Капитан госбезопасности Любомиров, - отрекомендовался тот, который со шпалой. - А это мой сотрудник.
Я им всё подробно рассказал.
Было уже четверть двенадцатого, и я попросил чекистов поторопиться. Они пожали мне руку, пожелали скорей выздороветь и ушли.
- Ну, а теперь, герой, давай займёмся тобой, - сказал врач.
- Можете теперь заниматься, только ногу у меня не отрезайте - самому нужна.
Доктор развеселился (попадаются же иногда такие хорошие врачи! - В. М.), нажал электрическую кнопку, набежали опять в белых халатах и всё-таки закрыли мне рот марлей. Проснулся я уже в другой палате, где, кроме меня, было ещё человек семь больных. Все уже спали.
- Сколько времени? - шёпотом спросил я у няни.
- Без десяти час.
«Вот это здорово! - подумал я. - Прошло каких-то полчаса, а мне всё уже сделали».