Меня опять привезли в палату, и Белка спросила:
- Это куда тебя возили, с кем разговаривал?
- Пока военная тайна. Потом расскажу.
- Что это ты со мной так разговариваешь? - обиделась она. - Всё потом да потом, как будто я маленькая.
Я хотел поправить бинт на ноге, но Белка сердито хлестнула меня по рукам и приказала:
- Лежи! Если не умеешь, так не берись.
Она ловко размотала бинт, высунув язычок, осторожно осмотрела рану и снова завязала.
- Теперь хорошо?
- Ага! Где это ты так ловко научилась делать перевязки?
- Правда, ловко? - обрадовалась Белка. - Я хоть сейчас могу идти санинструктором на фронт. Только вот лета не выходят - не берут. А так я уже на ГСО сдала и значок получила. Хочешь, покажу?
Она расстегнула халат, и у неё на кофточке, рядом с пионерским значком, действительно, был привинчен значок ГСО первой ступени.
Вот хорошо бы поехать с Белкой на фронт! Меня бы там всё время ранили, а она всё время выносила бы меня из боя и перевязывала раны.
- А ты хорошо учишься? - спросил я.
- Одни пятёрки! - развела она руками и заболтала ногами. - А ты?
Мне стало стыдно, что я двоечник, верный кандидат во второгодники, и я не посмел сказать правду Белке.
- Я бы тоже учился бы на пятёрки…
- «Бы» мешает?.
Этим «бы» Белка рассмешила больных, и все в палате стали хохотать. И хотя смеялись не надо мной, а над тем, как ловко Белка меня поддела, всё моё геройство растаяло от этого «бы», как дым.
Я в первый раз подумал о том, что будет, когда я выпишусь из больницы. Сейчас мне хорошо и весело, все считают меня героем. Но нога заживёт, приду я домой, а дальше что?
Все ребята перейдут в шестой класс, а я как был двоечник, так двоечником и остался, как сидел в пятом, так и остаюсь сидеть в нём второй год. В классе нам с Димкой отведут самую последнюю парту, чтобы мы, два здоровенных дурака, не загораживали доску другим ученикам, которые меньше нас, но умнее.
Картинка!
Хорошо ещё, если не исключат из школы! А ведь могут за такие дела и исключить! А что тогда? Идти опять искать золото, которого нет? Или ловить ещё какого-нибудь старикашку?
- Ты что стал кислый, как простокваша? - спросила Белка.
Не знаю, что бы я ответил ей на это, если бы не зашла к нам в палату дежурная сестра.
- Васю Молокоедова в кабинет главного врача!
- Ох, Молокоед, и мучают же тебя здесь, - посочувствовала Белка. - Даже поговорить не дадут.
В кабинете главного врача сидели стенографистка и капитан, а против них - Белотелов. Очки он или потерял или нарочно спрятал и глядел на меня злыми жёлтыми, как у кота, глазами.
- Узнаёте друг друга? - спросил капитан. - Скажите, Белотелов, где вы в последний раз виделись с Васей Молокоедовым?
Так Любомиров начал допрос этого мерзавца.
Тот начал сразу крутиться, говорил, что ездил присмотреть место для рыбной ловли и на обратном пути встретился в кузове попутной машины со мной и, что я будто ехал с рыбалки. Потом, сказал он, этот мальчик, то есть я, почему-то выпрыгнул из машины, и они с шофёром долго меня искали, боялись, что я расшибся.
- А вы не знаете, почему мальчик выпрыгнул?
- Откуда же мне знать, - пробурчал Белотелов. - Это вы у него спрашивайте…
- Скажи, Вася, почему ты выпрыгнул? - обратился ко мне капитан. - Что это вздумалось тебе ломать собственные ноги?
- Что вы скажете на это, Белотелов? - стал допытываться капитан, выслушав меня.
- Мальчишеские бредни! Этот парнишка, товарищ капитан, вообще большой фантазёр. Я у них часто бываю по соседству, и вечно он носится с Джеком Лондоном, Брет-Гартом и Луи Буссенаром. Это его же соседи вам подтвердят. Да что уж чище - он целую экспедицию в Золотую долину снарядил и решил там заняться добычей золота…
Я подмигнул капитану и спрашиваю:
- Между прочим, гражданин Белотелов, от кого вам стало известно про нашу экспедицию в Золотую долину?
Белотелов понял, что попался.
- Слухи такие были…
Тут уж в него опять капитан вцепился:
- От кого слышали?
Он знает, что если соврёт на кого-нибудь, ему сразу очную ставку сделают, и брякнул:
- Молокоедов мне сам сказал.
- Когда?
- Накануне своего бегства.
- И вы молчали об этом, хотя бывали у них и знали, что мать уже утопленником его считает? Почему вы молчали?
- Простите, я ошибся, - замычал Белотелов. - Он сказал мне об этом в машине.
- Ну, знаете, Белотелов, - засмеялся капитан, - не надо так стенографистку подводить. Ведь она записала с ваших слов, что Молокоедов возвращался с рыбалки, а теперь говорите, что он там добычей золота занимался. Что же ей теперь прикажете, переправлять ваши ответы заново?
Засыпался Белотелов, а признаться не хочет.
- Вы спросите ещё, товарищ капитан, как его зовут.
- Можете ответить, Белотелов?
- Меня зовут Пантелеймон Петрович. Да это и из паспорта видно.
- Значит, Пантюхой зовут? А почему вас отдельные граждане Генрихом величают?
Белотелов вскочил, сразу видно, что я его под ребро поддел, потом опять сел и, глядя мне в глаза, сказал:
- Мальчишка сочиняет…
Но капитан успокоил его, дал выпить холодной воды и спросил, откуда мне известно насчёт Генриха. Я рассказал, как стоял за ёлкой и как этот Пантюха со стариком разговаривал и как ему было поручено убить меня.
- Вот почему, господин Генрих, вы за мной в машине гонялись, а я выпрыгнул и лежу теперь здесь со сломанной ногой.
А он одно своё твердит: «Бредни. Мальчишка не в меру начитался приключенческих романов».
Тогда опять Любомиров вмешался:
- Значит, вы, Белотелов, утверждаете, что вас зовут не Генрихом, а Пантелеймоном и что никакого знакомого старика у вас в Золотой долине нет?
- Утверждаю, - поднял на него бесстыжие глаза Пантюха. - И, надеюсь, скоро сами поймёте, что нельзя верить показаниям несовершеннолетнего мальчишки.
- Одну минутку, товарищ капитан, - попросил я. - Разрешите мне съездить к кастелянше.
Меня свозили к кастелянше, я достал из кармана пальто кашне и положил на стол перед Белотеловым.
- Вам неизвестно это кашне?
Белотелов вскочил и закричал:
- Товарищ капитан! Кто здесь следователь, вы или этот молокосос?
Капитан успокоил Белотелова, а потом с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами: он не понимал, зачем я вытащил это кашне. Тогда я попросил, чтобы Белотелова пока вывели из кабинета, и рассказал, где и при каких обстоятельствах подобрал этот шарф. И ещё спросил капитана, зачем он возится с Белотеловым, когда ясно, что тот враг.
- Нельзя так, Вася. Всё надо доказать, чтобы Белотелов признал наши обвинения справедливыми.
Белотелова снова ввели.
- Вася задал вам, гражданин Белотелов, уместный вопрос, это ваше кашне?
Белотелов отрицал. По моей просьбе вызвали дядю Пашу, и он подтвердил, что такое кашне, действительно, носил Белотелов.
- Такое, но не это, - попытался увильнуть Белотелов.
Когда следователь попросил его показать свое «настоящее» кашне, он сказал, что не может этого сделать, так как оно потеряно.
- Ну вот, а я и нашёл его!
- Где?! - заревел Белотелов.
- В Золотой долине! Там, где ваша нога, гражданин, никогда не ступала, а только оставляла за собой следы новых галош.
Но и вещественное доказательство не могло сломить упрямства моего врага.
Капитан прекратил допрос.
- Ты устал, Вася! Может, пока протокол перепечатывают, чайку попьёшь? Знаешь, такого крепкого с лимончиком?
- Крепкого чаю с лимончиком после войны попьём, товарищ капитан.
Но капитан вынул из кармана пачку настоящего грузинского чаю, лимон и подал мне. Потом попросил к себе сестру-хозяйку.
- Сестра, будьте любезны, заварите чайку покрепче, нам с Васей подкрепиться надо.