Я еще крепче вцепилась в руку Лотта, не позволяя ему отойти к зверям. Это ничего не меняло в участи парней, но истинный смысл собственных действий мне открылся не сразу. Я интуитивно висла на бывшем друге, всем своим видом демонстрируя, что не держусь на ногах. Для чего интуитивно отвлекаю Лотта, осознала чуть позже, ощутив присутствие Яррина совсем близко от себя. Во мне забурлило двоякое чувство. Радости, как обычно, от которой перехватывало дыхание и в душе распевали райские птицы. И протеста – я вдруг поняла, что безопасность именно этого одного парня для меня важнее друзей, брата и даже целого мира.
– Лотт, – прогундосила я, – мне страшно. Ты можешь все это прекратить? Пожалуйста.
Зверь бросил на меня раздраженный взгляд.
– Я же тебе все объяснил. Ритуал начат. Нельзя его бросить вот так просто.
– А не просто? Запрети демонам выходить, а сами пошли на выход. Мне нехорошо.
Мне действительно становилось все хуже. Похоже, мы с клошами из-за демонов испытывали сложности нахождения в башне. Приближение прорыва четвертой расы ощущалось каждой клеточкой тела. Подозреваю, не зря демонов заточили в нижний мир. Сколько судеб они сломают? Какие перемены принесут с собой? Подобные мысли разрушали меня, поэтому я старательно их гнала от себя. Лучше думать в менее глобальных масштабах. Например, как помочь угодившим в ловушку зверям.
По полу пошли трещины, из которых повалил сизый дым. Удушающий, тошнотворный. Он стелился понизу, скрывая плиты из поля зрения. Повеяло влажным холодом. К потолку взметнулись мавли – грязно-серые тени, относящиеся к потусторонним существам и появляющиеся в скоплениях боли и страданий. Эти неприятные создания питались негативными эмоциями, не причиняя никакого вреда живым расам, однако их сильно недолюбливали. Кто же будет рад вестнику беды?
– Не говори глупости! Мы уйдем, только когда я закончу. – Лотт попытался оторвать меня от своей руки, но я повисла на ней основательно. – Отпусти, мне пора вскрывать печать.
– Почему именно сейчас? – Интуиция буквально вопила, вот-вот что-то произойдет, поэтому я и не подумала отцепиться от зверя.
– Ритуал мне подсказывает.
– Что? Как?
– Он создан на моей крови. Я его чувствую внутри себя. Поэтому хватит разговоров. Мне пора. – Он принялся силком разжимать мои пальцы.
Так вот к чему он все время прислушивался! Не так давно профессор Лодр объяснял нам вкратце о существовании подобных ритуалов. Они настолько сложны, что маги частично сливаются с процессом, благодаря чему имеют возможность более точно контролировать происходящее. Вынуждена признать, Лотт подошел к задуманному со всей серьезностью.
– Идиот! Ты обречен. Печать уничтожит того, кто ее вскроет. Неужели думаешь, древние были глупее тебя?
Мы с Лоттом резко обернулись. Вот уж кого я не ожидала увидеть в дверном проеме зала, так это Эдгарда. И безумно обрадовалась.
– Ты жив! – Я, забыв обо всем, дернулась к брату.
– Ненадолго, – отрезал Лотт и удержал меня подле себя, обхватив рукой за плечи. Закрылся мной, словно щитом, от сферы, заискрившейся в руке Эдгарда.
Мы все трое знали, брат ни за что на свете мне не навредит. Действия Лотта предсказать не мог никто. Чем и воспользовался коварный зверь. Эдгард, формируя сферу, не успел создать себе защиту. Лотту же, гораздо более опытному, ничего не стоило одним жестом призвать снаряд и бросить его в мага. Лишь в последнюю секунду я, со всей силы дернувшись в зверином захвате, чуть сместила траекторию полета боевой сферы.
Эдгарда задело по касательной. Но и этого хватило. Пламенный шар пронесся с ужасающей скоростью и оставил громадную паленую отметину. Брат пошатнулся. Его удивленные глаза смотрели на меня, а помертвевшие губы пытались скривиться в ободряющей улыбке. Казалось, Эдгард пытался сказать мне: «Все хорошо». Но я-то видела, что его развороченный бок пропитал кровью не только тонкую блузу, но и лосины, а лицо побелело, становясь с каждой секундой все более похожим на профессиональный макияж гейши.
– Эдгард!
В голове помутилось. Я вцепилась зубами в удерживающую меня на месте руку. Лотт дернулся, но даже противный солоноватый вкус крови на языке не заставил мою челюсть разжаться. Зверю пришлось выпустить меня из захвата и с шипением отнимать свою конечность, словно у бешеного пса кость. Он мог ударить меня по голове и легко освободиться, но, похоже, очень старался не навредить мне, лишь слабо дергая одной рукой и пытаясь за шкирку оттащить при помощи второй. Это была его ошибка. Он отвлекся.