– И что? Крысы меня поедали, а не раздевали!
– И поэтому ты орала, что тебя… – намеренно упустил он конец предложения, ехидно улыбаясь. Он надо мной насмехается?
– Ладно! Я поняла. Хорошо, что Лотт не прибежал, иначе я могла выдать себя.
– Кроме того, – уже на полном серьезе добавил Яррин, – кто-нибудь из преподавателей, особо рьяный, мог, зная о твоей дружбе, – парень поморщился на этом слове, – с соседями по комнате, проследить за отлучившимся Лоттом. Поймайся он здесь, твое наказание продлили бы.
Усевшись на плащ, все еще лежавший на полу, я стянула сапоги и закатала штанины. Яррин деликатно повернулся ко мне спиной. Просить его о помощи, разумеется, не стала. Хотя очень хотелось – на ногах царапины и укусы оказались более глубокими и рваными – для крысиных зубов даже толстая кожа сапог не стала преградой – пришлось обрабатывать, сдерживая болезненное шипение.
– А что насчет тебя? Тебе здесь можно находиться?
– Никому и в голову не придет искать меня здесь. Наши отношения для всех – тайна. – И так он это произнес, что у меня мурашки по всему телу побежали. Наши отношения… Как звучит… Я даже про боль забыла. Руки машинально смазывали повреждения, а я витала в облаках с блаженной улыбкой.
Яррин знал, что я – человек, но тем не менее бросился на выручку. Говорит ли его поступок об особом расположении? Или нет? Значит ли, что он хотя бы чуточку тревожился в этот раз не о Танае, а обо мне, Тане?
Ох! Забудь, Танюха! Вечно размечтаешься, а потом переживаешь. О чем там Яррин толкует?
– К тому же, – продолжал парень, не ведая о моих душевных терзаниях, – я весьма хорош в иллюзиях и могу при необходимости замаскироваться под стену. Лотту пока такое не под силу.
– Я всё! – со стоном облегчения сообщила я, пытаясь надеть сапоги так аккуратно, чтобы не задеть лишний раз обработанные раны.
Яррин обернулся. Одна его бровь приподнялась, пока парень с удивлением наблюдал за моими выкрутасами. Правда довольно быстро он сообразил причину столь изощренных телодвижений и присел передо мной на колени. Злосчастная обувь из моих рук перекочевала в его крупные ладони. Яррин быстро и ловко надел на меня один, а затем и второй сапог. Я не успела ничего почувствовать, кроме теплых пальцев на своих голенях. Яррин резко отдернул руки от моих ног после того, как обул меня. А для надежности встал и отошел к противоположной стене.
Эх, говорю же – размечталась. Вон, благородному магу-зверю даже находиться рядом со мной не шибко приятно.
Повисла неловкая пауза. Яррин прятал глаза, видимо, приходя в себя после вынужденного касания черни-человечки, а я искала тему, на которую можно было бы отвлечься.
– Почему крысы на меня набросились? – наконец вспомнила я то, что не давало мне покоя с самого появления в камере полчища грызунов. – Такие мелкие совершенно точно не питаются людьми.
– Они вообще не питаются плотью, – удивил меня ответом Яррин. – Клюв, зубы и конечности, каждый из которых заканчивается острым когтем, нужны для поедания особых лесных плодов, составляющих основной рацион этих тварей. А на тебя накинулись они в поисках хлеба.
– Откуда они знали, что у меня есть хлеб? Обоняние настолько хорошее?
– Многие штрафники берут с собой в карцер выпечку, будто не сутки, а месяц голодать придется. – Губы Яррина изогнулись в усмешке, и мне стало неловко из-за своей запасливости.
– Выходит, я сама привлекла крыс?
– Нет. Их смотритель натаскал.
– Что? Этот милый старик? Не может быть!
Снисходительный взгляд скользнул по мне.
– Несколько десятков лет назад встал вопрос о том, как призвать студентов к порядку. Отчисление – мера крайняя, невыгодная ни для академии, ни для семей, желающих дать образование своим отпрыскам, и бьет по интересам высоких родов и страны в целом. Так как карцер для некоторых студентов стал своеобразной личной комнатой тишины и законного безделья, то не мог выполнять своей прямой функции наказания. Тогда смотритель Хоп предложил добавить к голодовке и замкнутому пространству физическую расправу. Не значительную, разумеется. Раны и укусы излечиваются при помощи лекаря и магических мазей. Но мало кто желает провести время самого сладкого сна в борьбе с грызунами. И для души, и для тела мало приятного.
– Да просто ужасно! Если бы не ты, я с ума сошла бы, точно тебе говорю! Спасибо тебе огромное!
Яррин кивнул.
– Утром Хоп их отзывает. Тогда и я уйду.
Вот как. Значит, он со мной только до утра. Хотя… как на это посмотреть. Яррин со мной до самого утра! А это несколько долгих часов. Ммм!
– А как ты замок открыл? – спросила, чтобы хоть что-то сказать, а не сидеть в тишине.