Он хохотнул, довольный своей шуткой.
- Ты там по легче, со своим Рыхлым, - я стиснул зубы, - этот отморозок, хуже шакала... таких, как ты, мелких хулиганов, он на завтрак хавает.
- Да вообще, этот Рыхлый меня сам боится: я про него знаю много нехороших вещей, так что... - Халва открыл портсигар, вынул из него бритву «Нева», и деловито начал формировать «дорожки» белого порошка, кучкой лежащего на дне. Затем, картинно вынув из кармана зелёный «трёшник», скрутил из него трубочку, и шумно вдохнул белый порошок.
Щёки его порозовели, а глаза заблестели: он стал похож на поросёнка из финской бани.
- Эхххх! - выдохнул он, - забирает..!
Выпучив глаза, словно на дворе был вакуум, он пошевелил носом, на манер выхухоли, после чего взял стакан.
- Давай с тобой выпьем, чтоб наши однокласснички там все от зависти подохли, как мы с тобой живём! Хоть ты и мент, а парень-то нормальный...
- Ну, спасибо, Диман, - я рассмеялся, стараясь подавить желание включить радио снова.
- И вообще... - он воодушевлённо порозовел, от всего принятого, - Мишке своему скажи, что он палку-то перегибает... Приструни его: а то совсем обнаглел...
- Дим: хватит, - я наморщил лоб, - он один из самых честных людей...
- Да он ненормальный! - Халва выпучил глаза, на манер укушенного краба, - он дикий, я тебе отвечаю...
- Так... всё... давай-ка сворачивать нашу вечеринку, - я стиснул зубы, - у меня сегодня ещё дел по горло...
- Ты сам таким становишься, Лёха, - его розовые от принятого щёки затряслись...
- Я что-то не так сказал? - я прищурился, - Дима, у меня дела...
Халва взял со стола початую бутылку, и положил себе в карман куртки...
- Как скажешь, друг... - он посмотрел на меня так, словно узнал во мне того человека, который убил его любимую собаку, - пойду и я. А то Рыхлый ещё напрягаться будет...
- Иди, иди, - я смотрел в пол и махал рукой...
Я не знал в тот момент, что вижу Халву в последний раз...
.........................................................................................................
Мигалка на крыше патрульного «Уазика» вспыхивала бликами в сотнях окон окружающих домов, на фоне сиреневого заката, очерченного снизу силуэтом старого города... было мимолётное ощущение, что у всех работает телевизоры, или сверкают новогодние гирлянды... хотя, конец апреля...
Мишка Скуридин - высокий и тощий парень, с большими тёмными и внимательными глазами на треугольном лице. В принципе, не такой уж он и высокий: худоба его, тонкие длинные руки и ноги, вот, пожалуй, что давало ощущение высокого роста. Я в шутку называл его «готический собор». Он отвечал на это, одним и тем же выражением: «хоть горшком назови, только в печь не суй».
Он был уже старшим лейтенантом, а я ещё ходил в младших, хотя в милицию мы пришли вместе. Миша обладал каким-то странными сочетаниями свойств характера: он был резок, принципиален, и, даже конфликтен, но при этом умён, начитан, и энциклопедически развит. И ещё в добавок, мог быть душевным и даже, беззащитным. Та самая жёсткая принципиальность, на которую жаловался Халва, двигала его по служебной лестнице, хотя и с начальством нашим у него часто бывали трения. Я, по сравнению с ним, был более гибок, и лоялен, хотя так же имел чёткие принципы. А в нашем деле некоторая жёсткость иногда необходима. Нам повезло, что наш начальник РОВД, товарищ Фабрици, в прошлом воевал в Афганистане, и, в отличии от многих «бывших воинов» обладал не только суровым характером, но и живым умом, в сочетании с честью офицера, и обострённым чувством справедливости. Помню, когда мы с Мишкой пришли устраиваться в тушинское РОВД, вышел к нам такой плотный, даже пухлый человек, не очень высокого роста и обведя нас живыми внимательными глазами, кивнул, со словами:
- Присаживайтесь.
Тогда мы думали, что это какой-то «зажравшийся мент», желающий оценить своих новых наёмников: совсем он не был похож на героя войны, прошедшего горячие точки планеты.
- Хотите работать в милиции? - спросил он нейтральным тоном.
- Да, - сказали мы вяло.
Он кивнул, потом задумался и спросил:
- Наверное вам интересны в наше неспокойное время, социальные льготы, пакеты, возможность быстрого заработка...
Повисла пауза... только тикали настенные электрические часы своей чёрной секундной стрелкой, словно пытаясь вбить в нас некий чужеродный ритм, словно объясняя нам подспудно, что мы должны стать шестерёнками гигантской машины «Закона».
- Конечно, - ответил Миша, и с вызовом прищурил глаза... с этаким, подростковым вызовом: дескать, «а что, дядя? Так неправильно? Не нужно думать о себе? И о выгоде для себя?».