Он вновь бегло просветил нас своим рентгеновским взглядом, от которого хотелось поёжиться, и в то же время, расправит плечи. Затем снова кивнул, казалось погрузившись в какие-то свои раздумья... И вдруг... Вдруг он резко ударил красной кожаной папкой по столу, и выкрикнул:
- А вы готовы умереть на асфальте Москвы!!???
Он смотрел на нас уже двумя лазерными прицелами, а его рот искривился на подобии коромысла, создавая некоторое сходство с оскалом опытной бойцовской собаки...
Мы непроизвольно вздрогнули... Я вообще, впал в некий ступор... А Миша... казалось он не потерял нити рассуждения, хоть и так же повёл плечами...
- Простите, но я считаю, - начал Миша, откашлявшись в кулак, - что к смерти должен быть готов каждый человек, даже в мирное время - никто же не застрахован... Тем более в этой профессии...
Я попытался сделать умное лицо, и стиснув зубы, выдавил из себя:
- Конечно... мы понимаем... мы... мы можем... если надо...
Миша покосился на меня, одновременно нахмурясь и усмехаясь...
Фабрици скальпелем взгляда чиркнул по нашим лицам.
- Приняты, - сухо ответил он, хотя, когда отводил глаза к папке, там сверкнула весёлая искорка, - идите в кадры, я сейчас позвоню... документы с собой?
- Так точно! - зачем-то выпалил я.
- Идите...
...................................................................................................
В общем потом мы работали в охране Центра Трансплантации Органов Человека на Пехотной улице, потом дослужились до сержантов, а потом пошли в ППС (Патрульно-постовая служба).
У Мишки было два задержания, и при чём, достаточно серьёзных, а у мня только одно, и в группе. Он в одиночку скрутил двух парней на крыше дома, которые в альпинистском снаряжении вылезали с балкона ограбленной квартиры. Я же один раз прогнал с территории больницы компанию хулиганов, выстрелив в воздух из табельного (за что целый месяц писал объяснительные нашему ротному), и второй раз мы взяли по вызову двоих наркошей, вылезающих из коммерческого ларька.
Не было между нами карьерного соревнования - кому как «везёт». Глупо думать о героизме или романтике на такой работе. Но, по жизни, у нас с Мишкой, оппозиционные «перестрелки» всё же случались. Во-первых, он считал меня сбившимся с пути истинного, философом, во-вторых, думал, что, я, в чём-то знаю больше него (я-то думал зеркально). Ему, видно в чём-то импонировала моя гибкость, но он не хотел себе в этом признаваться. Меня же привлекала (при всём его эмоциональном характере) твёрдость его убеждений, и, некая внутренняя уверенность в своих поступках, что иногда доводило до конфликтов с окружающими. Мы же с ним, умудрялись находить компромисс, но в частых, не прекращающихся спорах. Это был вечный бой. И начался он, почти сразу же после нашего знакомства, с ранней юности: потом мы вместе играли в одной дворовой музыкальной команде, с дурацким названием «Релакс». Он играл на барабанах, а я пел... Да...
- Как сам-то, Лёх? - Миша жевал в уголке губ мятую сигарету «Астра».
- Да, потихоньку, - ответил я, глядя в траншею, на ребристую изоляцию канализационных труб, - решил вот сам себя записывать на свою «электронику», пару новых песен в голову пришло. От Маши тебе привет...
- И ей, - ответил он, глядя туда же, куда и я, - и так времени нету к тебе заскочить, а тут ещё и это...
- Да, - я сжал губы, - давно прокуратурские подвалили?
- Минут пятнадцать как, - ответил он, - пока не ясно, кто будет заниматься всем этим, но, сам понимаешь: мы попали...
- Да, - я вздохнул, глядя, как эксперты из тушинской прокуратуры, аккуратно, мягкими кисточками, словно бы, они археологи на раскопках, очищают из грунта траншеи серые кости человеческого скелета... - есть предварительные данные?
На его портупее похрипывала радиостанция фирмы «Моторола».
- Короче, - Миша сплюнул сигарету, догоревшую, почти до губ, и, тщательно растёр её на асфальте, каблуком сапога, -ЖКХ местное, проводило плановую профилактику, разрыли трубы. Вон там, на краю двора, почти под газоном, нашли пару костей. Бригадир позвонил в исполком, думал, они нашли могилу древних славян. Тот ещё парень, с приветом, кажется. Пока там власти соображали, кого послать, пришёл участковый: помнишь его, Дубинкин, Гриша...
- Как не помнить, - я усмехнулся, - это который гроза всех бомжей района...
- Ну да, - кивнул Миша, сдвинув фуражку на затылок, от чего стал напоминать взъерошенного воробья, - у него хватило мозгов позвонить в следственный отдел, а тут уж и нас подняли...
- И? - я закурил сигарету.
- Четыре девять... ффффхххх... - доносилось из рации, - передайте «Ольхе» - отбой, всё решили тут... на месте...
- Принял, четыре девять...
Миша покосился на радио, словно видел впервые.