— А куда ты предлагаешь идти?
— Ты прекрасно понимаешь, если только и впрямь считаешь себя мудрым, что Горнее Отечество — это только аллегория. Мудрость небес — это не мудрость воздуха над головой, а просто великая мудрость. Вот чего искал наш народ во главе с Бергором. И теперь мы можем достигнуть её. Мудрость — это проявление власти над природой и, в частности, над человеческой природой.
— Эслим! — воскликнул Витольд. — Слышишь ли ты сам, что говоришь? Ты говоришь о великих исканиях нашего народа, а сам предаёшь этот народ. Ты отдаёшь свою мудрость на службу тому, кто спит и видит Благословенный Край под своей властью. Наш народ никогда не примет власти Эрсепа Проклятого.
— Значит, надо его заставить, ибо похоже, что только эта власть принесёт ему счастье.
— Ты хочешь насильно осчастливить народ Пятиречья?
Эслим помолчал, печально глядя на хранителя.
— Прощай, Витольд. Если бы ты был поумнее… Вернее, если бы ты был действительно мудр, ты поехал бы со мной. Мне жаль тебя.
Витольд опустил голову. Потом поднял её, и в лице его уже не было прежней решимости.
— Значит, я напрасно скакал за тобой…
— А ты не за ним скакал, сынок, — раздался позади хранителя голос.
Витольд обернулся. На опушке леса, опершись на посох, стоял отшельник Ольд.
— Вы?!
— Я надеюсь, у вас хватит благоразумия не подраться в этом мирном месте.
Отшельник вышел вперёд. Снег под его ногами морозно поскрипывал.
— Езжай своей дорогой, — обратился он к Эслиму. — Торопись, ибо можешь и не успеть выехать из этого леса до того, как всякому злу в нём придёт конец.
Отшельник отвернулся от Эслима и посмотрел на Витольда. Он смотрел так долго и пристально, что юный хранитель смутился и наконец сообразил, что надо бы спешиться. Он не заметил, как Эслим Мирелл скрылся в чаще леса. Он смотрел на отшельника, отшельник смотрел на него, и Витольд чувствовал, как уходит смущение и воцаряется мир, покой и ощущение чего-то очень важного, настоящего, что сейчас произойдёт.
— Вот ты и дошёл до конца своего путешествия, — спокойно сказал отшельник.
— Как вы очутились здесь? — спросил Витольд, чтобы хоть что-то сказать. — Вы оставались на опушке. Это вы освободили принцессу? Но как вы догадались?..
Отшельник выставил вперёд руку, как бы останавливая хранителя.
— Это хорошо, что у тебя есть вопросы. Вопросы — это открытая дверь нашего разума. Но ты задаёшь не те вопросы. Тебя ведь интересует совсем другое.
Витольд помолчал.
— Мне, наверное, нужно вернуться к принцу?
— Ты этого хочешь?
— Не знаю. Я беспокоюсь о нём, о принцессе…
— Ты действительно беспокоишься? Или ты считаешь, что должен беспокоиться? Загляни в своё сердце.
— Странно, — сказал Витольд, как бы прислушиваясь к себе, — я действительно не беспокоюсь.
— Вот видишь. Ты чувствуешь, что там всё хорошо. Ты и за Эслимом погнался, будучи совершенно уверенным, что там всё будет хорошо.
— Почему вы отпустили Эслима? Ведь он предал принца, из-за него погиб Орс, тяжело ранен Филипп.
— Опять-таки загляни в своё сердце. Разве ты говоришь то, что думаешь?
Витольд покачал головой.
— Ты же понимаешь, что трудно обвинять в измене того, кто не давал клятву верности, а в убийстве того, кто был далеко от кровавой схватки. Ты хотел предотвратить то будущее зло, которое Эслим может совершить. Но мы не можем судить за будущие преступления. Ты хотел вернуть того Эслима, которого знал в юности, которого любил, своего старшего товарища.
— Но я не смог.
— Да, не смог. Не всё в нашей власти, даже если это власть любви.
— Но тогда зачем я здесь?
— А вот это тот самый вопрос, которого я ждал. Пойдём, увидишь.
Они обогнули каменную котловину и подошли к пещере.
— Значит, отсюда король Магнус забрал библиотеку? — спросил Витольд, оглядывая расщелину.
— Отсюда. А тебе суждено было стать её хранителем. Пошли.
Они углубились в расщелину и вошли в пещеру. Снег кончился, и под ногами обнаружился гладкий каменный пол. Когда свет от входа в пещеру померк настолько, что трудно было разглядеть очертание стен, отшельник остановился, посмотрел на посох и спокойно и строго сказал:
— Приди, огонь, послужи нам. Стань добрым светом, разгони тьму, освети дорогу.
Над концом посоха, словно над восковой свечой, вспыхнуло яркое весёлое пламя.
— Почему вас слушаются вещи? — изумился Витольд. — Вы не произносите заклинаний, не готовите настои и растворы… Вы просто просите.
— Ты спрашиваешь о том, что и так уже знаешь. Разве не ты только что говорил своему бывшему товарищу, что «сельвены и отшельники не насилуют природу и не понуждают её заклинаниями служить их потребностям»? Почему ты задаёшь ненужные вопросы? Что это за странная игра в прятки с самим собой?
Отшельник покачал головой и двинулся дальше.
— Ты хотел спросить, как сельвенам, а вслед за ними и некоторым отшельникам удаётся без насилия повелевать вещами, не так ли? Я открою тебе один секрет: все вещи, простые и сложные, все, что нас окружают, существуют лишь для одного: служить человеку. Нужно только с ними договориться.
— Что, так просто?
— Да, совсем просто. Есть одно условие: они должны тебя слышать, а для этого нужно уметь слышать их, надо иметь очень глубокую, очень мирную тишину в сердце.
— Но ведь король Магнус…
— Король Магнус, к несчастью, прочёл в магических сочинениях то, чего там нет. Потому и волшебство его так бессильно, как бессильно и волшебство Эрсепа. Бессильно для настоящего чуда — для жизни, любви, хотя довольно сильно для страха. Сочинения сельвенов были написаны не для сельвенов, а для людей, но, чтобы прочитать их правильно, нужно как следует подготовиться. Король Бергор не успел, зависть Эрсепа погубила великие замыслы сельвенов. Не просто благополучие для жителей Пятиречья и даже не бессмертие в Дольнем мире, что не возможно, а путь к Великому Отцу, вот что должна была принести людям библиотека сельвенов.
— Возвращение в Горнее Отечество…
— Да, туда, куда наш народ шёл столько, сколько себя помнил. Шёл, отыскивая дорогу в Отчий дом, слабо представляя, что это за Дом, кто такой Великий Отец, боясь каждой тени, не доверяя никому, даже себе, однако всегда помня, что он должен найти эту дорогу.
— И что же теперь?
— Библиотека должна быть уничтожена. Она — неудавшаяся попытка вернуть Заблудшего.
— Но что же тогда сможет нам помочь?
Отшельник остановился и вдохновенно посмотрел на Витольда.
— Восход Солнца. Великого яркого Солнца! Только оно сможет осветить дорогу Домой.
Отшельник отвернулся и шагнул вперёд. Туннель кончился. Хранитель ощутил, что они вошли в огромную пещеру. Стены и потолок потонули во мраке, стало прохладней и свежей, изменились звуки. Впереди хранитель увидел огонь. Факел, укреплённый на какой-то подставке, горел, освещая небольшое пространство. В круге света можно было различить что-то вроде высокого стола, или ложа. Отшельник повёл хранителя к свету.
На каменном ложе, освещённая неровным светом горящего факела, лежала женщина в золотисто-зелёном одеянии. Казалось, все оттенки золотого и зелёного были собраны в её платье. Женщина была необыкновенно красивой. Казалось, её лицо само излучало свет. Витольду вспомнился сельвен, привезённый маршалом Решшем из-за реки.
— Она сельвена? — спросил он, едва справляясь с волнением.
— Она — фея лесов. Так, по крайней мере, её зовут в Пятиречье.
— Спящая фея лесов, — будто эхо проговорил хранитель. — Как она прекрасна!
— О да! — горячо согласился отшельник. — Я был потрясён не меньше тебя, когда впервые увидел её. Не каждому случается её увидеть. Это было двадцать лет назад. В ту пору я был капитаном арлеронской гвардии и нёс пограничную службу на Лиммруне. Мы патрулировали дорогу на Двурогий перевал за рекой. Мне минуло тридцать лет, и пятнадцать из них я провёл на королевской службе.
В один поистине прекрасный день к нам прибыл раненый гонец. Это была молодая женщина, которая сообщила о нападении на Заречный хутор. Ты ведь не хуже меня знаешь, что пограничный дозор охраняет только западный берег Рубежья. Дорога на Двурогий — это уж, так сказать, добрая воля пограничного дозора, неплохо, впрочем, оплачиваемая базилейскими купцами. А тут Заречный Хутор! Никто не просил этих людей покидать родное Пятиречье и селиться в диких краях. И уж коль попали в беду, так знали, на что шли. Однако люди просили о помощи, а в такой ситуации страж Пятиречья не может отказать. Я взял свой отряд стрелков — отличные были ребята, готовые пойти со мной хоть в пекло, — и мы отправились на подмогу. От хутора мало что осталось, тыштыронцы ограбили его и увели всех взрослых женщин. А в бою пали отец и оба старших брата нынешнего хозяина хутора. Ему в ту пору было тоже лет тридцать с небольшим. Его жена как раз и сообщила о беде. Ходер и его младший брат отправились с нами в погоню на ту сторону Вельруны.