И опечалилось лицо Энолла, и сказал он отцу своему:
— Вот брат мой Энгор владеет небесами, и брат мой Эндол владеет землей, а Энолл ничем не владеет.
И ответил Отец и сказал ему:
— Брат твой Энгор не владеет небесами, а ткет их из света моего, и брат твой Эндол не владеет землей, а устраивает и украшает ее моею мудростью. Все труды сыновей — достояние Отца. Имение же Отца наследует сын возлюбленный. Ты еще мал, Энолл, и не можешь вместить, что много у Отца сыновей, а наследник один, и кого благословит Отец, тот и станет наследником имения Отца и трудов сыновей его. Потому пребывай в послушании у Отца своего и в повиновении у братьев своих, доколе не станут совершенными лета твои.
Много вразумлял сына своего любимого Великий Отец, но нетерпение Энолла было велико. В день, когда ушли на работу свою братья его, отправился Энолл за братом своим Энгором, посмотреть, как тот работает. Но не знал он ещё песни Отца, и не смог удержаться в Небесах, и пал на Землю. Но и здесь, не просветив очи свои светом Небес, оказался во мраке и холоде.
Долго блуждал Энолл, не ведая дороги, ничего не различая во мраке необустроенной ещё Земли. Но вот взалкал младший сын великого Отца и захотел вернуться в Отчий Дом. Но во тьме не нашёл дороги. Тогда великий страх напал на него, и побежал он, сам не зная куда, пока не выбился из сил и не упал на землю. Тут великий и горький плач вырвался из его груди.
— Горе мне, всеми покинутому! Кто накормит меня? Кто напоит меня? Кто укроет меня?
И услышала его Земля, и сказала:
— Кто будит меня прежде, чем свет Небес осветит меня?
И отёр Энолл слёзы с глаз своих, и сказал Энолл:
— Это я — сын Великого Отца.
И сказала ему Земля:
— Я знаю сына Великого Отца, и это не ты.
И ответил Земле Энолл:
— Брат мой Эндол украшает и обустраивает тебя.
И ответила Земля Эноллу, и сказала ему:
— Я знаю ваятеля моего, и верно служу ему, и плоды свои, над которыми он трудится, отдаю ему.
И сказал Энолл Земле:
— Дай и мне плодов твоих, которые даёшь ты брату моему Эндолу, ибо ел я в доме Отца моего плоды эти, и были они весьма вкусны.
И ответила Земля Эноллу, и сказала ему:
— Ты не тот, кому я должна давать плоды.
И разгорелось сердце Энолла, и сказал он:
— Тогда силою я возьму плоды твои.
И ответила ему Земля, и сказала:
— Если силою возьмёшь плоды мои, то забудешь себя, кто ты, и откуда пришёл, и куда идёшь. Свет, который знал ты прежде, забудешь, и знать будешь только мой свет.
И сказал Энолл Земле, и ответил ей:
— Каков же твой свет, когда кругом одна тьма?
И ответила ему Земля, и сказала:
— Свет мой — это и есть тьма, которую ты теперь видишь, ибо свет небес не осветил меня. Свет мой — это сон мой и сновидения мои, и они ярки и красочны для тех, кто вкусит плодов моих.
И сказал Энолл Земле:
— Тогда я возьму плодов твоих, чтобы не ходить мне больше во мраке, ибо где Дом Отца моего, я не знаю.
И ответила Эноллу Земля, и сказала:
— Все, кто ест от плодов моих, кроме ваятеля моего, возвращает мне то, что мне принадлежит, ибо всё, что я имею, ему принадлежит, и никому не могу я даром давать ничего моего, ибо всё моё не моё, но ваятеля моего.
И загорелось сердце Энолла, и сказал он:
— Дай мне взаймы плодов твоих и верну тебе, чем хочешь, ибо я очень голоден и жажду.
И сказала Земля Эноллу:
— Плоды мои дадут тебе крепость, дадут тебе жизнь, и детей твоих накормят. Но всё, что моё в тебе, я заберу обратно в положенное время. В оный час ты придёшь ко мне и отдашь мне моё, и я приму тебя. Я накормлю тебя. Я напою тебя. Я тебя укрою. Если ты назовёшь меня матерью своею, то дам тебе, что обещала.
Долго молчал Энолл. Долго думал над тем, что сказала Земля. И наконец так ответил ей:
— Где Дом Отца моего, я не знаю, и света Его я не вижу. А алчба моя со мною, и чрево моё не даёт покоя мне. Я согласен назвать тебя матерью, потому что стал сиротою. Какой же срок ты положишь долгу моему?
И ответила ему Земля, и сказала:
— Плоды мои будут питать и растить тебя, пока не достигнешь ты расцвета сил, и тогда то, что моё, ко мне потянется. Больше и больше тянуться будет, пока всё в тебе не станет моим. И тогда ты придёшь ко мне.
И взял Энолл плодов от земли, и ел их, и насытился, и соком их жажду утолил. И зажёгся свет в глазах его, и увидел он, как красиво кругом. Увидел травы зеленеющие и деревья плодовитые, чистые бурлящие ручьи и тихие глубокие озёра. И увидел Энолл синее небо над головой и солнце, сияющее в высоте. И увидел зверей различных, что живут от плодов Земли. И раскинул Энолл руки свои и воскликнул громким голосом:
— Вот небо над головою моею, и солнце сияет, обогревая всё, вот травы и деревья, и звери лесные, и звери полевые, и птицы над головою моею поют. Это дом мой, и не знаю я другого дома, кроме дома матери моей Земли!
И забыл Энолл дом Великого Отца своего, и братьев своих забыл. И имя своё Энолл-Эрон уже не помнил, а называть себя стал Эйнул — сын Земли. И когда пришло время, состарился Эйнул и вернул тело своё Земле, и дети его также, и дети детей его. И так тянется доныне».
Глава тридцать пятая
Ещё один разговор у костра
— Какая тёплая ночь, — сказал принц Корфул, крепче прижимая к себе Аделину.
— Да, — ответила та. — Ты чувствуешь, какой аромат? Наверное, зацвели какие-то лесные цветы.
— Верно. И птицы поют, как весной. Что-то изменилось…
Солнце давно село. Недалеко от места схватки горел костёр. Рассёдланные лошади паслись поодаль. У костра сидели люди и грюнты. Ужинали и разговаривали. Собственно говоря, разговор шёл между грюнтами и до предела удивлённым юным Энтуром. Принц с принцессой в основном слушали, смотрели на огонь, мечтали каждый о своём и о чём-то общем.
— Чудно, — говорил Энтур, чувствуя себя, как во сне. — Как же вы живёте под землёй?
— Наша делает жить хорошо, — отвечал явно польщённый удивлением юноши Унун. Его оба сородича кивали головой:
— Наша делает. Наша делает…
— Нашей не сильно нравится делать гулять под солнцем. Наша не делает любить яркий свет. Но наша делает тосковать, как делают жить большая человеки.
— Да, да, — согласно закивали братья Унуна. — Наша очень делает тосковать.
— Наша делает хотеть быть красивая и большая. Наша сделала узнавать, как хорошо делает быть большая человеки. Моя сделала понимать рисунки смысла. Моя сделала брать большая книга, и делала читать про большая человеки, и очень, очень делала хотеть тоже.
— Ты умеешь читать?! — удивился Энтур. — Кто тебя научил?
— Моя делал учиться сама.
— Сам научился? Но ведь кто-то должен объяснить, как произносятся буквы, как складывать их в слоги. Меня вот дед учил. Ох, и строгий учитель!
Энтур непроизвольно провёл рукой по затылку.
— Моя делала пробираться в один дом. Моя делала очень ти-ихо пробираться. И моя делала смотреть тайно. Там делала жить одна девочка, краси-ивая! — и грюнт умильно вздохнул. — Она делала читать книгу, там делали быть больши-ие рисунки смысла, и моя всё делала видеть и слышать. Потом моя сделала взять одна большая книга и делала читать про человеки сама.
— Рисунки смысла? — переспросил Энтур. — Что это за рисунки? Эта книжка что, с картинками была? Я таких и не видел. Дядя Кронурр рисует отличные рисунки к «Хроникам Ходеров». Но чтобы книжка! Правда, у нас на хуторе книжек немного…
— Не то, не то, — замахал руками Унун. — Рисунки смысла, чтобы делать понимать: «мэ-а», «мэ-а» «мама».
Принц Корфул рассмеялся.
— Думаю, Унун говорит о буквах.
— А-а! Буквы!
— Буквы? — переспросил грюнт.— Бу-уквы, — протяжно произнёс он новое для него слово.
Энтур схватил веточку и принялся увлечённо выводить букву «а» на золе, подальше от огня.
— Эта, эта! — радостно закричал Унун. — Твоя делает рисунки смысла.