Ратное искусство, что вполне естественно, куда больше интересовало принца, нежели сомнительные тайные науки, которым посвятили себя король Магнус и его ученик. Корфул прошел по коридору и заглянул в зал. Фехтовали два рыцаря. Один очевидно тот, которого Витольд называл маршалом, крепкий, матерый воин, а другой, поменьше ростом и более изящного сложения. Это позволяло ему двигаться проворнее и ловчее, что было очевидным преимуществом при владении изобретением анкейский мастеров. Длинный и тонкий, с ромбовидным сечением, клинок анкейского меча предназначался для того, чтобы поражать противника, защищенного броней. Нужно было нанести очень точный и достаточно сильный удар куда-нибудь в стык пластин панциря или же в щель забрала. Не смотря на то, что бой был учебным, принц, следил за ним с увлечением. Молодой рыцарь (так он окрестил бойца поменьше), как назойливый овод, нападал на маршала: делал ловкие выпады, быстро отскакивал назад, молниеносно менял направление атаки. Маршал из-за своего богатырского сложения был удобной мишенью, но он демонстрировал чудеса обороны. Оставаясь практически неподвижным, он парировал все выпады молодого рыцаря столь умело и сильно, что дважды выбивал меч из его рук. Неизвестно почему, но Корфул очень быстро встал на сторону молодого рыцаря: искренне радовался его удачам и огорчался промахам. По его оценке, тот был достаточно опытным и сильным бойцом, и принц всерьез спрашивал себя, сможет ли он победить такого молодца.
Фехтовальщики делали короткие перерывы. Не поднимая забрала, маршал давал кое-какие советы, хвалил или журил ученика за промахи.
— Сегодня вы явно в ударе, — рассмеявшись, сказал маршал во время одной передышки. — Вас вдохновляет завтрашний турнир?
— Не столько вдохновляет, сколько злит, — отозвался молодой рыцарь.
— Но почему? — удивился маршал. — Ведь завтра Норриндол получит наследника престола, а принцесса — жениха.
— Вот именно, маршал! В первую очередь награду получит Норриндол, а принцесса — то, что останется. Ведь никто не спросит ее, понравился ей победитель турнира или нет.
— Да как же он может не понравиться! Я не знаю, как в Тыштыроне или Горрогане, но у нас в Благословенном Крае сила с красотой неразлучны.
— Для того чтобы полюбить человека, одной красоты мало, — не унимался молодой рыцарь, принимавший, как показалось Корфулу, очень уж горячее участие в судьбе принцессы.
— Ах да, — не без иронии заметил маршал, — я что-то слышал о клятве принцессы… но не верил, что такое безрассудство может войти в голову дочери короля Магнуса Мудрого.
— Это не безрассудство, господин маршал! — в запальчивости выкрикнул молодой рыцарь и сорвал с головы шлем.
На закованные в латы плечи упала россыпь каштановых сверкающих волос, несколько локонов, влажных от пота, прилипли к высокому лбу, щеки горели румянцем, а огромные карие глаза, источающие молнии, были устремлены на маршала. Корфул обомлел: молодой рыцарь, которому он так симпатизировал, оказался девушкой. Но этого было мало: негодующая девица была как две капли воды похожа на юношу, с которым Корфул столкнулся в трактире. Еще никогда в жизни он не испытывал такого потрясения: ни год тому назад, когда на охоте в Аранских скалах на его плечи сзади кинулся горный барс, ни два года назад, когда на «Турнире доблести» в полном боевом снаряжении он переплывал залив Хорль и внезапно поднялась страшная буря. Сердце его замерло, затем ударило с такой силой, что, казалось, голова разлетится на тысячу кусков, и заколотилось, как сильная птица, осознавшая, что угодила в силки.
Все это произошло во мгновение ока. А спор девушки с маршалом между тем продолжался.
— Да, я дала слово и не нарушу его, — говорила девушка, подходя к рыцарю, — Именно потому, что я дочь короля Магнуса Мудрого и праправнучка королевы Ферты.
— Но, ваше высочество… — хотел было возразить маршал.
— Что, мое высочество? Или вы забыли, что король Тим Отважный не участвовал в «Турнире короны»…
— Но король Тим доказал свое право на руку принцессы и на корону Норриндола в схватке с горным троллем, опустошавшим Оймен, — не сдавался маршал.
— Мой дорогой Решш, — немного смягчилась принцесса, — неужели вы не понимаете, что он дрался не за красоту принцессы Ферты и уж тем более не за корону Норриндола, а за свою любовь к Ферте и за любовь Ферты к нему, ведь они успели полюбить друг друга, и сила их любви помогла одолеть горного тролля.
Маршал Решш помрачнел и скорбным голосом произнес:
— Вы хотите разбить сердце вашего отца…
— Нет, — тихо ответила принцесса, — я люблю и чту своего отца, и я верю, что он обладает не только мудростью ума, но и мудростью сердца.
Девушка отсалютовала маршалу мечом (тот ответил ей тем же), подошла к стойке с анкейскими мечами, аккуратно поставила клинок, подняла голову, и взгляд ее упал на Корфула, стоящего в дверном проеме.
— Кто это? — встревожено произнесла принцесса.
Маршал поспешно подошел к принцессе и взглянул на Корфула.
— А-а, это, кажется, помощник Витольда, ваше высочество, поставщик минералов.
Принц не смог и рта раскрыть. На голове его был капюшон, да и довольно сумрачно было в этом углу зала, так что принцесса не разглядела его лица. Присутствие постороннего явно смутило ее: на щеках, несколько побледневших от последней тирады, снова вспыхнул румянец, она быстро посмотрела на маршала, потом на Корфула и пошла из зала. Но прежде чем уйти, остановилась и, повернув голову в сторону принца, бросила:
— Послушайте, как вас там… передайте господину хранителю, что я хочу его видеть.
Принц Корфул почувствовал, как в лицо ему пахнуло прохладой. Он стоял в комнате хранителя возле раскрытого окна, за которым в темноте ночи виднелись редкие огни факелов на крепостной стене. Он тряхнул головой, недоумевая, как снова очутился здесь.
— Свежим воздухом дышите, ваше высочество? — услышал принц позади себя знакомый голос, быстро обернулся и увидел улыбающееся лицо Витольда.
Похоже, вид у принца был весьма странный, поскольку улыбка на лице хранителя быстро сменилась недоумением.
— Что с вами, ваше высочество?
Витольд быстро подошел к принцу и положил руки ему на плечи. Тот тряхнул головой и промолвил:
— Кажется, у меня было видение…
— Какое еще видение? — удивился Витольд.
— Ну, там, в зале… один рыцарь, понимаешь, он фехтовал, потом снял шлем и… оказалось, что это… Принцесса?
Витольд рассмеялся: сначала беззвучно и, наконец, захохотал.
— Что? — недоуменно спросил принц. — Что такое?
— Нет-нет, ничего, ваше высочество, — давясь от смеха, проговорил Витольд, — это я так…
— Что я такого смешного сказал?
Хранитель наконец успокоился и, лукаво улыбаясь, спросил:
— Так, стало быть, вы видели принцессу?
— Видимо да, если только это была принцесса и если я ее действительно видел. Знаешь, Витольд, она так… так… посмотрела на меня и ушла, а потом не помню, как я очутился здесь, у раскрытого окна.
Принц помолчал, он все еще выглядел потрясенным.
— Неужели это была принцесса Аделина?
— Разумеется. Маршал Решш дает ей уроки фехтования.
— Уроки! — вдруг воскликнул принц, тон его совершенно переменился. — Да она сама кому угодно сможет преподать урок. Она же фехтует не хуже меня, а я, смею тебя уверить, недурно владею анкейским клинком.
Принц Корфул прошелся вдоль стола.
— Так это была принцесса Аделина… — снова проговорил он. — Нечего сказать. Дева-Воительница! Подумать только! Неужели в Благословенном Крае не стало хватать рыцарей, или в стражники Пятиречья теперь принимают девиц?
— Вы плохо помните историю, ваше высочество, — назидательно проговорил хранитель. — Королева Эхла сражалась на горе Лимм наравне с рыцарями Бергора, а королева Ферта была лучшей в стрельбе из лука во всем Норриндоле.