— Не совсем, — говорю я, залезая в передний карман своей толстовки и вытаскивая запасные очки. Линзы немного поцарапаны, но тонкая серебряная оправа с маленькими розовыми деталями по углам поможет мне замаскироваться. Я всегда ношу с собой запасную пару, на всякий случай. Неспособность видеть — это самое худшее.
Селена протягивает мне руку, и я беру её, позволяя ей повести меня обратно на танцы.
Я могу только молиться, чтобы не наткнуться на Студенческий совет… а если и наткнусь, то чтобы они меня не узнали.
Звучит как маловероятный вариант, но… Я устала одеваться в уродливые толстовки и кроссовки. Впервые за долгое время я чувствую себя красивой, и это не имеет никакого отношения к макияжу или одежде. Может быть, ко мне действительно начинает возвращаться уверенность в себе?
Можно только надеяться.
Глава 22
Когда мы входим в дверь, свет приглушён, музыка тихая, а администраторы грызут ногти, пытаясь удержать пары от танцев слишком близко или поцелуев в тёмных углах. Почти уверена, что на улице есть пары, которые занимаются вещами и похуже, но это то, что есть. Забавно наблюдать, как взрослые пытаются остановить поток подростковых гормонов.
Ребята, это проигранная битва. Будем честны, обучать и обеспечивать безопасное место для разговора. Это всё, что вы можете сделать. Перестаньте стыдить нас: если вы дадите нам инструменты и безусловную любовь, мы сможем разобраться с остальным.
Папа не замечает меня, когда я прохожу мимо. Ну, возможно, он бы узнал меня, если бы у нас был полноценный разговор, но это немного повышает мою уверенность в себе, зная, что никто не сможет сразу выделить меня из толпы.
Я подхожу к столу с закусками, беру лавандовый кекс с одним из цветочков из помадки на нём. Мои брови поднимаются, когда я понимаю, что это тот, у которого сломан лепесток. Это буквально последний из кексов, оставшихся на подносе. Что это за совпадение такое?
— Домашнего приготовления, — произносит язвительный голос у меня за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Росса, который смотрит на меня, уперев одну руку в бедро и прищурив глаза. Я сразу понимаю, что он узнал меня с другого конца комнаты. Что, чёрт возьми, на самом деле происходит? — Привет, Чак.
— Ты что, волшебник или что-то в этом роде? — бормочу я, наклоняясь к нему поближе и молясь, чтобы он не убежал с целью, лаем предупредить своих хозяев. Меня уже преследует один сумасшедший псих. Целая школа, полная потенциальных чудаков на моей заднице? Нет, спасибо. — Как ты узнал, что это я?
Росс вздыхает и откидывает волосы назад особым, лёгким движением.
— Я вроде как понял это с самого начала. Честно говоря, они ещё не заметили этого только потому, что никто этого не ожидает. Я гей, Шарлотта. Мне нравятся мальчики. А ты, — он поводил указательным пальцем вверх-вниз в моём направлении, — не мальчик.
— Ты всем расскажешь? — спрашиваю я, потому что знаю, что он ненавидит меня. У него это было с первого момента.
Росс вздыхает и качает головой, протягивая руку и забирая кекс из моих пальцев.
— Я не был готов к разоблачению, когда мой брат сделал это за меня. Я бы не поступил так с тобой. Но если ты хочешь сохранить свой секрет, держись подальше от Рейнджера. Он не дурак.
— Почти уверена, что он уже начинает подозревать, — бормочу я, замечая, как его темноволосая голова пробирается к нам сквозь толпу. — Мне пора. — Я ухожу, проталкиваясь между медленно танцующими парами к входной двери, где толпа немного поредела.
К сожалению, Спенсер был там, прислонившись к стене и медленно покачиваясь в такт музыке с закрытыми глазами. Как раз в тот момент, когда я собираюсь убежать, он распахивает их и смотрит на меня своими бирюзовыми глазами.
— Я тебя знаю? — спрашивает он мечтательным и далёким голосом. «Они всё равно будут пьяны и обкурены к тому времени, как мы вернёмся на вечеринку». Слова Селены звучат у меня в голове, и я делаю паузу, натягивая страстную улыбку. Почти уверена, что я никогда так не улыбалась в Адамсоне; это поможет мне замаскироваться.
— Нет, но знаешь моего двоюродного брата, — отвечаю я, делая шаг к нему. Он засунул руки в карманы джинсов, его мускулистое тело привалилось к стене. Он косится на меня, но я стою так, словно мне нечего скрывать, выпятив грудь и вздёрнув подбородок. — Возможно, ты его знаешь? Чак Карсон?
Глаза Спенсера становятся ещё шире, и он отталкивается от стены, чтобы подойти ко мне.
Он, действительно красив, его волосы цвета древесного угля отливают серебром при слабом освещении, бирюзовые глаза сверкают сине-зелёным блеском, от которого у меня перехватывает дыхание.
— Ты знаешь, где Чак? Я собирался пригласить его на танец. — Спенсер вытягивает руку, указывая на комнату, и я улыбаюсь, когда он снова фокусируется на мне, яростно моргая. Почти уверена, что сейчас он немного под кайфом. Меня это устраивает. Может быть, это объясняет, почему он слишком глуп, чтобы узнать меня? Я имею в виду, что я разыгрываю здесь серьёзную сцену с Кларком Кентом и Суперменом, и это работает.
— Нет, но… мы могли бы потанцевать вместо этого? — выпаливаю я прежде, чем успеваю остановиться.
«Ты идиотка, забери это дерьмо обратно!» — я ругаю себя, но уже слишком поздно. Он уже улыбается мне, и это выражение отражается на всём его лице.
«Боже, этот парень великолепен», — думаю я, стараясь не вздохнуть, когда он протягивает мне руку.
— Я бы хотел этого, — говорит он мне, а затем его пальцы обхватывают мои, и тепло исходит от кончиков моих пальцев, направляясь прямо к сердцу. Оно начинает мчаться, кувыркаясь само с собой в диком спринте, от которого мои губы приоткрываются, горло сжимается, голова идёт кругом. Химическое притяжение, вот, должно быть, что это такое. Я имею в виду… Мне даже не нравится этот парень. И всё же… Нравится.
Спенсер выводит меня в центр танцпола, прямо под люстру, где я танцевала с Астер. Я вижу её отсюда, пытающуюся приударить за Россом, когда он сверкает одним из своих радужных браслетов и пытается объяснить свои сексуальные предпочтения. Она всё равно хватает его за руки и втягивает в битву.
Одна моя рука ложится на плечо Спенсера, в то время как другая крепко сжимается в его руке. Когда он кладёт другую руку мне на талию, я вздыхаю, а он смеётся, этот страстный, но игривый звук, который, кажется, каким-то образом приглашает меня прижаться к нему.
— Я не расслышал твоего имени? — спрашивает он, ухмыляясь так, что обещает, что как только я скажу ему, и он его произнесёт, это прозвучит как чистый грех, слетающий с его губ.
— Шарлотта, — признаюсь я, задаваясь вопросом, не заходит ли это слишком далеко, не выдаст ли это слишком многое. Спенсер, кажется, не улавливает связи, но на всякий случай… — Нашего дедушку звали Чарли, так что… Чак, Шарлотта… Оба имени даны в честь него. — По крайней мере, всё это не ложь.
— Шарлотта, — выдыхает Спенсер, и я вздрагиваю, когда он притягивает меня ближе. Играет «Never Say Never» группы The Fray, и это самая идеальная песня для романтического танца. Фу. Я чувствую, что прямо сейчас тону в эмоциях. — Я Спенсер.
— Знаю, — говорю я, и он морщит лоб, но это выражение длится всего минуту, поскольку я обнаруживаю, что прижимаюсь к нему ещё ближе. Моя голова оказывается у него на груди, мои глаза закрываются, когда я слушаю, как бешено бьётся его сердце подо мной. Это ускоряет темп, когда я прижимаюсь к нему, и я удовлетворённо улыбаюсь, зная, что влияю на него так же сильно, как и он на меня.