– Поедешь с нами.
– Где я? – подыгрываю, изображая сонный, растерянный вид. Тру веки пальцами, потом с непонимание оглядываюсь по сторонам.
– В больнице, – хмыкает. – Евгеньевна сказала, операция прошла успешно, ты можешь быть свободна. Рекомендации она тебе вот тут написала, – грубо суёт мне в руки какой-то листок. – Поднимайся, следуй за мной.
И тянет меня за рукав, возвращая в вертикальное положение. На самом деле я не спала – разве тут уснёшь? Лежала с закрытыми глазами, боясь даже вздохнуть. Особенно было сложно не выдать себя и не подставить тех милых женщин, пришедших мне на помощь, когда меня переводили в одноместную палату.
– Голова кружится?
– Да… – я опять играю.
– Тогда держись за меня и не делай резкий движений.
Надо пустить в ход слёзы, чтобы у наемника не осталось никаких сомнений. Опускаю ладонь на живот, горько всхлипываю, двигаясь вместе с ним в сторону выхода.
– У вас нет сердца…
– Я всего лишь выполнял приказ.
Бугай выводит меня из палаты, ведёт в сторону запасного выхода. На улице нас ждёт внедорожник с работающим, рычащим двигателем.
Меня сажают внутрь, хлопнув дверью. Там находится ещё один мужчина – я его узнаю. Это он меня усыпил платком с вонючей дрянью. Он сидит на месте водителя, со спокойным видом слушая музыку, что негромко льётся из динамиков.
Машина срывается с места, а я молюсь, чтобы они ничего не заподозрили. По моим щекам катятся слёзы – это часть игры, но я на самом деле плачу от страха и неизвестности, что будет дальше. Куда они меня везут? В лес?
Наверно нет. Иначе зачем нужен был принудительный аборт? Могли бы сразу решить дело одной пулей, никто бы меня искать не стал. Подонок Влад почему-то решил оставить меня в живых. Как же сильно я его ненавижу…
– Куда вы меня везете? – тихо спрашиваю.
– На вокзал, – отвечает тот, что сидит рядом со мной.
После его слов на мои колени ложится знакомая для меня вещь – мой потрёпанный рюкзак.
– Здесь всё самое необходимое, взяли из твоей комнаты. Тётке передали, что ты уехала, никому ничего не сказав.
Рита не будет бить тревогу, она подумала, что я решила уехать сама после нашего с ней разговора.
– Позже скажем ей, что ты ребёнка потеряла.
Сглатываю.
Моё сердце разрывается на части…
– Сообщишь ей, что хочешь забыть прошлое, чтобы тебя никто не беспокоил.
– Хорошо, так и скажу. Напишу сообщением…
Неожиданно меня хватают за горло:
– Запомни! Ты сама уехала! Повтори! Повтори несколько раз если хочешь жить!
Он с такой силой сдавливает горло, заставляя смотреть в свои звериные, бесчеловечные глаза, что я едва не умираю от ужаса. Ублюдок! Он очень сильно меня запугал. После такого я точно поняла, что никогда не вернусь в столицу!
Я повторяю пять раз эту фразу, обливаясь слезами, чувствуя, как на шее образуются синяки. Внедорожник замедляет ход, мы останавливаемся.
– Открой дверь, – хрипит ублюдок.
Дрожащими пальцами нажимаю на кнопку. Чувствую грубый толчок – меня толкают из машины на мокрый асфальт возле вокзальных касс. Бьюсь коленями, сжимаю челюсть, проглатывая ком боли и злобы. Уроды!
– Чтобы через час тебя в городе не было. Увидим – босс приказал давить на месте.
– Поняла, шалашовка? Рыпнешься не в ту сторону – ты труп.
Дверь захлопывается, автомобиль рычит, мгновенно набирая скорость. Поднимаюсь с пола, стряхивая грязь с одежды.
Какое же ты чудовище, Влад.
Я до сих пор не могу поверить, что он поступил со мной как с собакой…
С минуту стою абсолютно никакая, глядя вслед внедорожнику, просто пытаюсь прийти в себя. Затем открываю рюкзак, чтобы оценить ситуацию. Первое, что вижу, толстую стопку денег и два билета на поезд в один конец. С пересадками, в какую-то глушь – догадываюсь я. Там же нахожу кое-что из одежды и телефон. Но без сим-карты. От телефона решаю избавиться в тот же миг, бросив в ближайшей урне. Мало ли там спрятан жучок.
Поезд отправляется через десять минут. Мне нужно поторопиться.
Глава 11
Кругом роскошь неземная, внизу бассейн полон фигуристых красоток в бикини – бери абсолютно любую. Не хочу. Мне тошно от всего… Не понимаю, что со мной происходит. Никогда ещё так неоднозначно не было на душе. Там разразилось лютое пекло, сжигая намертво весь внутренний мир.
Всё из-за неё.
Из-за безродной девчонки. Простой горничной, образ которой намертво засел в моей голове. Там же звучат насмешливые слова отца, которые затмевают во мне всё человеческое.