Нет, не нормально. Меня несколько дней преследует жуткое чувство, из-за чего я две ночи не спала. Мне снились кошмары. Мне снилось, что я в бегах, опять прячусь в грязных поездах с маленькой дочкой на руках, а за мной гонятся какие-то люди в черных одеждах с острыми ножами и пистолетами.
У охранника звонит телефон, он отвечает, отойдя подальше к окну.
– Приедет сегодня? Прямо сюда… Твою ж… Много людей с ним будет?!
Дальше слов не разобрать, Марат принимается говорить на другом языке, повышая тон.
Он тоже сегодня нервный, заметно напряжённый, ходит из одного угла в другой, не покидая объект ни на минуту. Я также замечаю два тонированных внедорожника, принадлежащие Баширову, один – контролирует главный вход, второй я заметила возле чёрного входа, когда выносила мусор.
Что-то не так. Явно.
– Что-то случилось? – осмеливаюсь задать вопрос Марату.
– Иди домой, – как-то грубо рыкает он, продолжая всматриваться за стекло магазина. Замечаю, что мужчина часто прячет руку под куртку, которая топорщится в районе левого подреберья.
– Но рабочий день ещё не закончился. Азамат Тахирович не любит, когда опаздывают или сбегают с работы досрочно.
– Это его личный приказ! Давай, вали домой! – грубо хватает мою сумку со стула, всовывая мне её в руки. Выталкивает за дверь.
– Аа…
– Сам закрою.
Дверь хлопает, проворачивается замок, я смотрю как табличка с указателем «открыто», быстро переворачивается на «закрыто». Делаю несколько глубоких вдохов, разворачиваюсь, ухожу.
Или завтра, или будет поздно, Полина! Придётся собраться с духом и положить завтра на стол начальника заявление об уходе.
На улице стемнело, похолодало. Я уже почти подошла к садику, полезла за телефоном, чтобы глянуть время, как вдруг поняла, что не вижу ключей от дома.
Просто класс…
Вспоминаю, как грубо охранник тряхнул мою сумку! Должно быть они выпали, улетев куда-то под стол, я вроде бы слышала звон, но не обратила на это внимания из-за своих переживаний. Придётся вернуться или мы с Верой сегодня будем ночевать на улице. У меня есть ещё час до закрытия садика, успею. Я бы могла позвонить Марату, но у меня не было его номера.
Подхожу к магазину, понимаю, что у меня отчего-то дрожат колени. Так не хочется туда идти… Что-то отталкивает, умоляет вернуться назад, но у меня нет выбора. Дверь закрыта, свет приглушён. Чего я боюсь, если там никого нет?
Я действую тихо. Ввожу код, открываю дверь, вхожу внутрь. Сразу же замечаю полоску света, тянущуюся со стороны подсобки к главному залу. Марат вероятно забыл выключить свет. Не успеваю сделать шаг, тут же слышу мужские голоса – грозные, опасные, наполненные недобрым тоном. От этого по спине бежит ледяной холод. Опустившись на корточки, я прячусь за прилавок, задержав дыхание.
«Соберись, ну же! Надо быстро найти свои чёртовы ключи и убраться отсюда!» – в уме напоминаю себе, но сконцентрироваться сложно. Выглянув из-за угла, впереди вижу огромные, тёмные силуэты, находящиеся в подсобке. Я не вижу лиц людей, только тени, но я узнаю голоса. Там точно есть начальник. И ещё кто-то не менее важный… Голос незнакомца тоже кажется знакомым. Пытаюсь понять, кто он и что вообще они здесь делают в такое позднее время, закрыв при этом магазин на ключ.
– Ты, Азамат, совсем уже берега попутал. Люди на тебя жалуются… Ты забыл, кто в городе главный?
– Я.
– Что ты сказал?
Глумливый смешок.
– Как же сильно ты меня бесишь! Знаешь что? Я мечтаю, чтобы ты закрыл свой поганый рот! НАВСЕГДА…
Бум!
– Азамат, остынь!!!
Грохот, шум, возня. Крики… Там, за стеной началась серьёзная потасовка.
Не могу объяснить свои действия, не могу контролировать тело, я в каком-то лютом оцепенении, направляю телефон в сторону подсобки, включаю видео камеру.
Мне кажется, я должна это сделать… Не знаю почему! Чтобы у меня был компромат на случай, если Баширов не захочет меня отпускать, или того хуже, возьмёт меня силой.
Я слышу крик, который быстро приглушают. А потом на пол со звоном падает окровавленный нож и чья-то рука, почти вся покрытая татуировками, безжизненно ложится рядом.
– Твою мать! Ты что творишь?! Азамат, мы так не договаривались!!!
– Рот закрыл, – тяжёлое, хриплое дыхание, – или тоже к ним присоединишься. Никто из вас ничего не видел, ясно? Если жить хотите, день сегодняшний из памяти забудете…
– Клянусь.
– Я никогда тебя не предам, ты же знаешь.
Накрываю рот ладонью, сильно на него давлю, подавляя крик, по щекам скатываются дорожки слёз. Господи, пусть это будет сон! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я открою сейчас глаза и проснусь…