Может быть, современные архитекторы и не совсем пренебрегли этими правилами, но они достаточно добавили эмпирических новшеств, чтобы уничтожить точные пропорции. Витрувий передал последующим поколениям правила построения греческих Храмов, воздвигнутых бессмертным Богам. И десять книг Marcus Vitruvius Pollio по Архитектуре, бывшего одним из Посвященных, могут быть изучаемы лишь эзотерически. Друидические Круги, Дольмены, Храмы Индии, Египта и Греции, Башни и 127 городов Европы, за которыми Французский Институт признал «Циклопическое Происхождение», все являются трудами посвященных Священнослужителей-Архитекторов, потомков тех, первоначально наученных «Сынами Бога» и справедливо названных «Строителями». Вот, что говорит благодарное поколение об этих потомках:
Они не употребляли ни извести, ни цемента, ни стали, ни железа, чтобы разрезать камни, и все же, они были так искусно обработаны, что во многих местах соединения едва уловимы, хотя многие из камней, как, например, в Перу, имеют 38 фут. в длину, 18 ф. ширины и 6 ф. толщины, а в стенах крепости Cuzco, имеются камни еще большего размера.[328]
И далее:
Водохранилище Syene, прорытое 5400 лет назад, когда это место находилось в точности под тропиком, что сейчас изменилось… было… так сооружено, что в полдень, в точный момент солнечного стояния, весь диск солнца отражался на его поверхности – труд, который не мог бы быть выполнен сейчас объединенным искусством всех астрономов Европы.[329]
Хотя эти темы были едва намечены в «Разоблаченной Изиде», все же было бы неплохо напомнить читателю, что было сказано в этом труде[330] относительно Священного Острова в Центральной Азии, и направить его за дальнейшими подробностями к отделу, озаглавленному «Сыны Бога и Священный Остров», присоединенному к Станце IX, во втором томе. Однако, несколько дополнительных объяснений, хотя бы и набросанных в отрывочной форме, могут помочь учащемуся заглянуть в тайну наших дней.
Чтоб установить, по крайней мере, одну подробность, касающуюся этих таинственных «Сынов Бога», скажем, что высокие Двиджа, посвященные брамины древности, претендовали на происхождение именно от них, от этих Брамапутра, тогда как современный брамин хотел бы заставить низшие касты верить буквально, что они (брамины) произошли непосредственно из уст самого Брамы. Таково Эзотерическое Учение; и, кроме того, оно добавляет, что хотя эти потомки (духовно, конечно) «Сынов Воли и Йоги» разделились со временем на два пола, так же, как и их «Криашакти» – прародители, сами сделали это позднее, тем не менее, даже их выродившиеся потомки до настоящих дней сохранили почитание и уважение к творческой функции, и все еще рассматривают ее в свете религиозного обряда, тогда как более цивилизованные народы рассматривают это просто как животную функцию. Сравните воззрения и отношения Запада к этим вопросам с Уставами Ману, что касается до законов Грихаста или брачного сожительства. Истинный брамин, следовательно, есть тот, «семь праотцев которого испили сок Лунного Растения (Сома), и кто есть «Трисупарна», ибо он понял тайну Вед.
И по сей день подобные брамины знают, что при самом начале этой земной Расы психический и физический рассудок находился в еще спящем состоянии, и сознание было еще не развито, потому и духовные представления его были совершенно не связаны с окружающей их физической обстановкою; что божественный человек обитал в своей животной – хотя внешне человеческой – форме; и что если в нем и был инстинкт, то не было самосознания, чтоб осветить темноту латентного пятого принципа. Когда Владыки Мудрости, движимые законом эволюции, вселили в него искру сознания, то первое чувство, которое оно пробудило к жизни и деятельности, было чувство солидарности, единства с его духовными творцами. Подобно тому, как первое чувство ребенка принадлежит его матери и кормилице, так и первые устремления пробуждающегося сознания в примитивном человеке были к тем, чей элемент он чувствовал в себе, и кто были, тем не менее, вне его и независимы от него. Благоговение выросло именно из этого чувства и сделалось первым и главнейшим двигателем в его природе; ибо это единственное чувство, которое является естественным в его сердце, врожденным в нем, и которое мы одинаково встречаем, как в ребенке, так и в детенышах животных. Это чувство неудержимого, инстинктивного устремления в примитивном человеке, прекрасно и, можно сказать, интуитивно описано Карлейлем в следующих словах: