«Папа римский» на картине Босха находится в окружении группы людей в фантастических одеяниях. Один из них, стоящий в профиль, явно монах. По мнению ряда авторов, этот образ можно трактовать как анахронизм или признак типичного средневекового антиклерикализма. Мы исходим из того, что человек в вертепе указывает на присутствие Антихриста, воплощенного в «папе римском» и окруженного духовенством. Вертеп — традиционный христианский символ еврейской синагоги. На символическом языке Босха он становится не столько ветхозаветной синагогой, сколько «синагогой Сатаны» — так катары называли Римскую церковь. В дверном проеме виден осел, традиционный голландский символ иудаизма и Ветхого Завета. Бык, представляющий христианство и Новый Завет, находится внутри. То есть христианство заключено в тюрьму — «синагогу Сатаны» — так же, как Христос ограничен в рамках алтаря мессой святого Григория. Очевидно, что вертеп, по Босху, и есть храм Сатаны, а волхвы обмануты дьяволом и служат ему.
Ряд образов центральной части этого триптиха повторяются и в его правой части (цв. ил. 4). Еретики-бегины иногда называли папу римского «дикий кабан»56. В композиции Босха (правая часть триптиха) изображен кабан, выходящий из леса (цв. ил. 9). Он появляется в окружении молодняка, как и «папа римский» в вертепе окружен своими приспешниками. В центре овца, оставленная без присмотра «нерадивыми пастухами», которые вскарабкались на крышу, чтобы поглазеть на Младенца (цв. ил. 2 и 4). Она лежит у подножия скалы, из которой растет мертвое дерево. Овца олицетворяет собой христианина, брошенного и беззащитного, у безжизненной скалы церкви. За ней мужчина и женщина, на которых напали волки. Возможно, это члены церковной общины, терзаемой демонами и не защищенной духовенством, или еретики, преследуемые инквизицией. Манихеи и катары называли своих священников «агнец света», а их врагов — волками, собаками или дикими зверями57.
Рассмотренные антиклерикальные символы являются только некоторыми примерами того, что мы можем увидеть в живописи Босха. В следующих главах будут исследованы многочисленные тайные знаки, присутствующие в этой и других его работах. По мере того как мы будем рассматривать произведения художника, он все меньше будет казаться нам набожным членом христианской церкви. Напротив, станет очевидно, что он был еретиком. Его ересь представляла собой средневековую форму древней дуалистической традиции, которая (как мы видели во введении) прослеживается от самых ранних мифов. Связь Босха с этой ересью будет исследована в следующей главе.
боек
и катаро-
танихсйская
традиция
егативное отношение Босха к церкви очевидно, а бескомпромиссный дуализм его творчества не оставляет сомнений в том, что он был еретиком. Для обычного христианина он выглядел бы слишком странным. Вместе с тем его антиклерикальность нельзя назвать отсутствием веры. Иисус как олицетворение Божественной святости играет важную роль в мировосприятии Босха. Позитивный образ Христа, наряду с неприятием института церкви, показывает, что религиозные убеждения художника находились вне сферы католического христианства. Начиная с XVII века Босха считают еретиком, кем он и был на самом деле.
Искусство Босха в интерпретации Френгера
В Средние века церковь переживала атаки множества еретических сект, включая спиритуалов Францисканского ордена и Бедных лионцев, или вальденсов. Эти ереси существовали вплоть до позднего Средневековья, однако они не были дуалистическими. Другая важная группа христианских отступников известна как секта адамитов или Братство свободного духа. Принимая во внимание, что во время Босха адамиты были особо многочисленны в Германии, немецкий историк искусства Вильгельм Френгер в 1940-х годах высказал предположение, что Босх мог быть членом их Братства.
Френгер считает, что в своих основных произведениях Босх опирался на принципы, провозглашенные Братством свободного духа. Современные ученые возражают Френгеру, который исходил из неточного толкования как ереси адамитов, так и иконографии Босха. Об этой ереси, появившейся в XIII веке и бурно развившейся к XVI-му, не так много известно. Френгер утверждает, что адамиты исповедовали пантеизм, а не дуализм. Они верили, что Бог есть в каждой частице природы, и поэтому все на земле божественно и свято. Согласно адамитам, все души должны быть спасены, ведь человек подобие Божие. У них не было ни Троицы, ни ада, ни чистилища, ни покаяния, и, следовательно, не было необходимости в церковных таинствах. Братство делилось на подсекты, крайние из которых исходили из того, что у истинных последователей свободного духа, живущих согласно законам природы, не может быть ни греха, ни добродетели. «Потомки Адама», например, провозглашали принцип невинности райской наготы и непо-стыдности чувственных отношений58.