Я сначала не поняла. Вопрос звучал, словно задача по этике.Он не имел отноления к реальности.Не имел же?Моя рука вдруг ослабла, когда я увидела в глазах Рига невероятную боль.Пальцы скользнули по его пальцам, и я сделала шаг назад.
— Ты не знала? — спросил меня император с показным сочувствием. — Рассказать, как он предал собственного брата, лишь бы заполучить женщину, которая никогда его не любила?— Это правда? — спросила я Рига.— Это правда.— Он предал принца Кхарана, будущего императора. Потому что наследный принц Экхрраш обещал отдать ему его собственную жену, — глумливо улыбаясь, уточнил его отец. — Как тебе нравится, демоница Джираира, этот мужчина? Ты все еще хочешь ощутить его руки на своем теле после того, как он перелапал ими всех демониц Ночного города и окрестностей? А знаешь, сколько у него незаконнорожденных детей? Мне известно о трех десятках!— Джи! — в голосе Рига была мольба.— У тебя после этого шрам и хромота? — спросила я.— Кхаран был очень зол, — ответил он, глядя мне в глаза. — Но он простил меня.— Простил?..
Я смотрела на него, пытаясь уместить в голове образ гордого и таинственного, смелого и независимого, ироничного и умного ректора Академии Хаоса и того трусливого предателя, неудачника и слабака, каким его описывал отец.Искала в нем признаки слабости.И находила.
Риг медленно опустил протянутую ко мне руку.
Искушение
Зеркальное болото затянуло Рига в себя по пояс.Но он больше не пытался выбраться. Он сложил руки на груди и смотрел на того, кто выглядел как старый император Хаоса.
Я мало видела императорскую чету. Мне было не до путешествий в Ночной город, где они бывают чаще всего. А когда император Кхаран с императрицей Отрадой объезжали все области Хаоса с визитом, нам с мамой было не до этого.Даже до ближайшего городка в долине так и не добрались. Поэтому про нового императора и императрицу я знаю только слухи и видела их лишь на официальных портретах.Например, в главном зале Академии.
Зато изображения старого императора все еще встречались повсеместно — на монетах, на картинах, в книгах и газетах, на мозаике, украшающей площади и дворцы. Его статуи стояли порой в качестве единственного украшения на площадях маленьких городков. Начинающие художники почему-то обожали тренироваться в мастерстве, изображая его сидящим в своем кабинете или на прогулке по саду Дневного города. Раньше столь же много изображений было и у старой императрицы. Но в тот момент, когда она ушла в хаос, они все исчезли, оставив вместо себя пустые полотна, пьедесталы и вытертые монетки.
Так что император был вполне узнаваем.А вот его младший сын отличался столь живой мимикой, что я не сразу поняла, как они похожи. Только жесты и манеры старого императора слишком сильно напомнили мне Рига, чтобы не понять, что они действительно родственники.
Теперь обе венценосные особы напряженно смотрели друг на друга. Внутри них кипели эмоции, выплескиваясь в скупых жестах и яростных взглядах.Что хотел бывший император, я не понимала, а вот на лице Рига явно были написаны смирение и упрямство в равных пропорциях.
— Да, я неудачник, — сказал он, стоя по пояс в зеркальном озере, все так же сложив руки на груди.— Младший неудачный сын, — подсказал ему старый император.— Никем не любимый, — продолжил Риг.— Не наследник, — с удовольствием продолжил старый император. С каждым словом он как будто наливался силой. Его жилетка расползалась в парадный белый мундир, на котором расцветали ордена и медали, строгие брюки отрастили лампасы, а блестящие ботинки обратились не менее блестящими сапогами с золочеными шпорами. — Не наследник, не герой. Обладатель нулевых талантов в магии, военном деле и дипломатии.— Не нужный. Ни отцу, ни матери, — кивнул Риг.— Лишнее препятствие и помеха для братьев.— И даже для многочисленных любовниц лишь ступенька на длинной лестнице, ведущей к императорской семье, — Риг натянуто улыбнулся. — Точно так же, как для жены.— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнул его отец, лучась самодовольством.— Думаешь, я ни на что не гожусь? — спросил Риг.
Если бы этот вопрос кому-нибудь задала я — не уверена, что смогла бы произнести эти слова так спокойно. Обязательно сорвался бы голос или полились слезы. Ну хотя бы выражение лица должно было измениться.Но Ригрим был по-прежнему смиренен и упрям.
— Не годишься, — отрезал старый император.— Я ректор Академии Хаоса.— Должность для изгнанника. Отщепенца, которого сослали с глаз долой, чтобы не напоминал о суровой и кровавой борьбе за власть.