Как утверждали ботаники, его сосны представляли собой древний реликт. Могучие деревья являлись прямыми потомками той далекой эпохи, когда великий евразийский ледник, покрывал всю сибирскую степь. Но Ефиму не раз приходило в голову, что эти суровые деревья специально были выведены неизвестным агрономом, чтобы окружать своими стволами закрытый научный центр. Они казались ему гигантскими солдатами, стоящими на страже государственной тайны.
Ефим вышел из машины у бетонной стелы.
Он решил войти в городок пешком. Майор делал так почти всегда, не упуская возможности поговорить с бором. Он думал: если бы строгую и величественную музыку Баха можно было перелить в твердый материальный мир, то она, наверняка, превратилась бы в сосновый бор.
Неизменный, как кристалл. И изменчивый, как море.
Ефим видел бор всяким. Залитым медовым летним солнцем. Завешенным стеклянной тканью дождя. Покрытым толстыми пластами снега, стреляющего сине-розовыми бриллиантовыми искрами. В каждую встречу бор был разным. Но всегда – серьезным, строгий и мудрым. Как фуги Баха.
Майор ступил на уходящую вглубь бора тропку, усыпанную сухими сосновыми иглами.
После первых шагов, казалось, ничего не изменилось.
Рокот моторов тяжело вибрировал в ушах так же, как и на большой объездной трассе. Их звуки даже не делался тише. И вдруг, резко, словно кто-то повернул выключатель, уши плотной ватой закрыла тишина.
Майор оказался наедине с бором.
В доисторической тишине. Город же исчез. Сгинул в пластах времени. Растворился в пространстве.
Так случалось всегда. Ефим даже подсчитал: тишина наваливалась ровно через сорок шагов, сделанных по песчаной тропинке. В том месте, где из земли выглядывали камни фундамента какого-то давно исчезнувшего строения.
Здесь в суровый сосновый бор втискивался подлесок лиственных деревьев. Они клубились вокруг дорожки мягкими веселыми волнами. Еще через полсотни шагов дорожка змеиным языком раздваивалась надвое. Одна тропка – протоптанная – энергично устремлялась между двух колоноподобных стволов. А вторая, – совсем узкая, – ныряла в густоту кустов.
Через несколько минут ходьбы рядом с узкой дорожкой открывалось маленького, – с городской фонтан, – лесное озерцо. Ефим решил не отказывать себе в удовольствии и пройти мимо таинственного лесного зеркальца.
Как станет понятным уже через пару минут, лучше ему было бы пойти по протоптанной дорожке.
Хотя, это – как посмотреть.
Ефим шел, не спеша. Он отводил от лица лапчатые листья и с наслаждением вдыхал бальзамический хвойный воздух.
Майор уже представил, как заглянет в темную воду и увидит, там то ли золотых карасиков, то ли сидящего на дне хитрого водяного с бородой из шевелящихся водорослей.
Неожиданно прямо перед ним из зеленой чешуйчатой стены леса выдвинулись двое.
Они стояли на тропке, преграждая майору путь.
Мимикьянов был вынужден остановиться.
Один из мужчин – высокий и худощавый, шагнул вперед, и встал, широко расставив ноги. Он молча смотрел на Ефима внимательными прозрачными глазами. По его серому лицу медленно передвигались узорчатые тени листьев и солнечные зайчики.
Молчал и майор.
«Грабить они меня, что ли, собрались? – думал он. – Вот так история… Ну, да, ведь суббота, все-таки… Чего же ты хотел? Тот, кто работает в субботу, без неприятностей не живет».
Пауза затягивалась.
– Шапка с собой? – наконец, негромко произнес худощавый.
Майор впал в недоумение. Хотя, разумеется, постарался этого не показывать.
– Шапка? – переспросил он.
– Как договаривались, – так же тихо проронил серьезный собеседник.
Ефим подумал и не нашел ничего лучшего, как сказать правду:
– Шапка – дома.
– Почему? – удивился худощавый. – Ты же обещал. Что, сумма не устраивает?
Озадаченный Мимикьянов глубоко вздохнул и выпустил воздух через ноздри, как конь.
– Разве ж это сумма? – пожал он плечами и почему-то уточнил: – Курам на смех!
Худощавый на секунду опустил внимательные глаза, потом поднял их и негромко сказал:
– Ну, сейчас все вместе посмеемся! Чего курам одним хохотать?
Он сделал быстрое движение правой рукой, и Ефим увидел в его руке курносую тушку «Макарова». Короткий ствол пистолета смотрел майору в живот.
«Ну, дела! – мысленно воскликнул Ефим, – Еще не хватало за чью-то шапку пулю в живот получить…»
– Я пошутил, – быстро произнес он. – Деньги нормальные. Просто так получилось… Зайти домой не успел. Но я сейчас быстро домой сбегаю и шапку принесу.
– А, не надо теперь, – качнул головой худощавый. – Нам теперь про тебя все понятно. Мы теперь сами ее возьмем. Без тебя.