За окном уже смеркалось, а из учительской, куда согнали весь школьный персонал, так никого и не выпустили. Инспектор оставил четырех полицейских – двое сидели здесь же и следили, чтобы никто не переговаривался, а еще двое остались с детьми, которых согнали в спортзал.
Директор Фоули пробовал протестовать, но безуспешно – полицейские пожимали плечами, приказ, мол.
Пообедали прямо в учительской бутербродами с селедкой и жидким чаем. В туалет выпускали строго по одному и с сопровождением. Зато Лео умудрился немного поспать прямо за столом перед машинкой, уронив голову на скрещенные руки – сил уже не было просто никаких.
Разбудил его от беспокойного и прерывистого сна поднявшийся ропот и стук мебели, в учительской повскакивали со стульев. Лео вздрогнул, вскинулся и обвел директорский кабинет сонным взглядом. Встал и тоже ринулся к окну.
За окном, что выходило на крыльцо школы и широкую Лавровую улицу, остановилась машина. Из тех новых, дорогущих, с артефакторными двигателями, работающими на чистейшем абсолюте. Лео видел их несколько раз – они неслышно катились по улицам, освещая грязь и растрескавшиеся булыжники мостовых голубоватым сиянием переработанного топлива, струящимся из-под колес.
Правда, обычно эти машины были сдержанного серого или черного цвета, госслужбы использовали синий, а эта была алая, даже в сумерках – чистого, яркого киноварного цвета. Двери и капот густо покрывали, наслаиваясь друг на друга, сверкающие золотом печати и сигилы со священными именами.
– Ого… – сказал математик Викториус Монро. – Господь Всемогущий, кого же к нам прислали?
– Кого б там ни прислали, пойду встречать, – с тоской ответил директор, встал и вышел, хлопнув дверью.
От этого хлопка штукатурка посыпалась с потолка, а сон окончательно слетел.
Лео, забывшись, приплющил нос к окну. Тот немедленно отозвался резкой болью. Половину сигил, покрывающих машину, даже он не понимал – охраняющие, запирающие… какие-то неизвестные, что-то вроде зеркального вейла… нет, не разглядеть. Потом стандартные инквизиторские печати чистоты и защиты, а на дверце машины – щит с анаграммой инквизиции: багровая пятилепестковая роза Гибуры и черный крест со вписанной буквой I. Видимо, приехавший дознаватель, кем бы он ни был, очень заботился о своей безопасности, или его начальство заботилось о ценном сотруднике.
Дверь открылась, на мостовую спрыгнул охранник в серой шинели Санкта Веритас – собственной инквизиционной гвардии. Обвел пустынную улицу бдительным взглядом – подходить и пялиться на машину с розой и крестом дураков не было.
Следом за охранником выбрался тощий мужчина в такой же форменной шинели. Лео ожидал и на нем увидеть какие-нибудь печати, но мужчина был самый обычный, ростом чуть ниже охранника, смуглолицый, с гладкими черными волосами, собранными в хвост. Похоже, что ибериец, как и падре Кресенте.
Навстречу дознавателю вышел директор Фоули, наспех накинувший пальто. Краткий разговор, и оба направились внутрь школы, а из машины выбрались еще трое эсвешников и вытащили коробки, а из багажника – чемодан.
Приехало это иберийское пугало к нам навеки поселиться. В суровом простецовом мире даже волшебная удача отсырела и замерзла. Что это они там еще тащат, неужели жаровню?!
Он потер виски ладонями и отошел от окна. Попадаться на глаза инквизитору страшно, а прятаться глупо. Как хорошо, что отличить обученного мага из фейского дома от простеца можно только с помощью дистингера размером со шкаф, сверхточного детища Дагды Гиллеана. Этих машин после войны осталось очень мало, к тому же год назад Дис и ее друзья из Секвор Серпентис уничтожили одну. Но вот подростка, который еще не осознал, кто он есть такой, и не умеющего совладать с собственным канденцием… впрочем, такого и сам Лео бы обнаружил. Ладно, посмотрим, вдруг обойдется.
Через некоторое время в учительской загремели шаги, и в кабинет директора зашел инквизитор, уже снявший серую шинель – под ней оказался темный штатский костюм. В вороте белой рубашки тускло поблескивала широкая полоса металлического украшения вроде гривны, а шейный платок или галстук он не носил. Его сопровождал один из эсвешников, который внимательно оглядел комнату и сразу же встал у двери, ожидая приказаний. Следом вошел мрачный, как туча, Фоули.
Инквизитор кивнул Лео, видимо приняв того за секретаря, уселся за директорский стол, в то же кресло, где сидел инспектор полиции. Достал из принесенного с собой чемоданчика стопку бумаг.
– Господин Фоули, распорядитесь, чтобы учащихся отпустили по спальням, за исключением Бьянки Луизы Венарди, ее пусть приведут сюда, а ко мне пригласите школьного преподавателя артефакторики.