Госпожа Эмилия Ковач заохала, Юлио Дюбо, напротив, отчего-то развеселился и зафыркал в кулак. Инспектор дотянулся до директорского графина с водой, налил себе полстакана и сказал устало:
— Давайте следующего.
Матте́о Ма́ллан, рыхловатый парнишка с печальными, темными, как маслины, глазами сел на стул перед инспектором, шмыгнул носом и мрачно заявил:
— Мордача привидение убило. Он его сук спилил. Оно по этому суку могло уйти, а теперь не может. Теперь оно нас всех убьет.
— Какое еще привидение? — нахмурился инспектор.
— Маленькое. Вот такое. — Парень показал ладонью ярда полтора от пола, — девочка с повязкой на глазах. Я ее видел. Она раньше могла выйти из школы по ветке дерева, но… — Он оглянулся на директора, но все же продолжил: — Но господин Фоули приказал сук спилить, Мордач спилил, и вот…
— Интересненько, — сказал инспектор и пошевелил усами, — а кроме тебя кто-нибудь привидение видел?
— Э-э… Габ видел. Ну, Габриил Дефо. Ну, он болтал, что видел. И еще Лысая Лу, но она заливает. В смысле, завирается.
— Привидение, говоришь… — Инспектор посмотрел на директора, и тот пожал плечами. — А что скажет Надзор?
— Да эти паршивцы горазды сочинять, — воскликнул Юлио, — вон Лысая Лу… я хотел сказать, Венарди Бьянка Луиза третьего дня всех до смерти привидением напугала. Набила собственную кофту тряпьем, юбку нацепила, башку из платка сделала и повесила на трубе в подвале. Дети тогда оттуда ломанулись с визгом. Я, господин инспектор, как увидел, сразу того… за пушку схватился. Очень уж похоже получилось.
— И Лысую вашу допросим, — пообещал инспектор и прошелся пальцем по списку учеников. — Давайте следующего. Кто там у нас? Э. Райфелл.
После Маттео в кабинет директора вошел Эмери Райфелл, тощий приютский мальчишка из третьей старшей группы. Сразу за ним вперся Кассий Хольцер. Инспектор нахмурился:
— Я сказал по одному.
— Господин инспектор, я Райфеллу переводчиком буду, — заявил Кассий, старательно делая вид, что не замечает Лео. — Он не говорит. Немой то есть. Он говорит знаками, а я умею их читать.
Лео отвел глаза. На Эмери и на нескольких таких же, как он, детей смотреть было… неудобно. Неловко. Даже больно. Дети все-таки не виноваты, что взрослые передрались. Терять семью… врагу не пожелаешь.
— Видел ли ты, Хольцер, или ты, Райфелл, с кем в последнее время контактировал Рональд Далтон? У него были с кем-то дела? Был ли у него с кем-то конфликт?
Эмери пожал плечами.
— Он не знает, — сказал Хольцер, — я тоже.
— У вас был конфликт с Конрадом Бакером? У тебя конкретно, Хольцер, раз уж ты тут.
— Почему сразу я? — возмутился рыжий Хольцер. — Как конфликт, так сразу я. Я один, что ли, хулиган на всю школу?
Лео хмыкнул, и Кассий покосился на него, сверкнув белками глаз. Лео передернул каретку и снова застучал по клавишам.
— Так был у тебя конфликт или нет?
— Бывало, что и поругаемся иногда. — Хольцер пожал плечами. — Господин Бакер, знаете ли, редко бывал трезв.
— Имели ли вы с Конрадом Бакером какие-то дела? Приносил ли он для вас что-нибудь, давали ли вы ему деньги? Это вопрос к вам обоим.
Райфелл отрицательно качнул головой. Лицо у него было бледное и непроницаемое, губы крепко сжаты, длинная иссиня-черная челка падала на глаза. Он нервно переплетал пальцы. Хольцеру стула не досталось, и он торчал у приятеля за спиной.
— Ну… я иногда просил господина Бакера купить что-нибудь мне. А что, это запрещено?
— Запрещено, — начал снова рычать Фоули, — и ты прекрасно это знаешь, бездельник!
— Господин Фоули, — инспектор поднял ладонь, — давайте отложим воспитательные беседы. Райфелл, когда ты последний раз видел Рональда Далтона?
Эмери поднял руку и пошевелил пальцами.
— Вчера в столовой, — сказал Хольцер, — я тогда же его видел. У нас не было физры вчера.
Допросы займут весь день, а то и вечер. Скоро время обеда, и у незавтракавшего Лео посасывало под ложечкой. Неожиданно он представил, как под давлением инспектора искомое дитя расколется и сознается во всех грехах — вот как этот Газенклевер сознался, — и что тогда делать? А если оно будет таким же хладнокровным и нахальным, как Хольцер, или будет отмалчиваться, как Райфелл, то о нем не узнает вообще никто, включая самого Лео.
Что он, Лео, хотел увидеть, садясь за печатную машинку? Какие такие таинственные знаки, которые не заметят инспектор, Юлио и Фоули?
— Следующего зовите. Б. Л. Венарди.