Откуда-то сверху доносилась музыка — жильцы любили врубить радио на полную мощность. Ночное видение Лео пока оставил, чтобы не влететь в чужое мусорное ведро и не хвататься за липкие перила. Не забыть бы купить фонарик… бездна, на что же теперь его купить?
На третьем этаже в дверях распахнутой квартиры стоял сосед и курил, стряхивая пепел мимо ведра. Желтенький свет из комнаты обрисовывал его громоздкую фигуру, поблескивал на ранней лысине. У него был широченный щетинистый подбородок и цепкий холодный взгляд.
Заметив Лео, он расплылся в щербатой улыбке — двух зубов справа не хватало.
— Доброго вечерочка!
— И вам добрый вечер, — вежливо ответил Лео.
Сосед ему не нравился. Очень не нравился, до оторопи, хотя ничего плохого Лео от него не видел. Но и утром, и вечером этот тип торчал в дверях своей квартиры, курил и здоровался. И смотрел на него взглядом аллигатора при этом. Особенно неприятно было поворачиваться к нему спиной, чтобы подняться на свой этаж. Лео стиснул зубы и прошел мимо, чувствуя, как на загривке у него поднялись дыбом все волоски.
Еще один пролет — и пятый этаж, под самой крышей, где всего две квартиры. Одна пустая, другая — квартира Лео.
Состояла она из одной комнаты, где едва помещалась кровать с железной сеткой, стол, стул и раковина с латунным краном. Туалет был общий с соседней квартирой, но так как она пустовала, Лео мог пользоваться им единолично.
Он зажег тусклую лампу, развесил на спинке стула тяжелое от влаги пальто, разулся и, стоя в мокрых носках, осмотрел штиблеты. Неужели расклеились, как сказал грабитель? Налипшая грязь мешала что-либо разглядеть. Лео повернул вентиль крана, но из недр донеслось только перханье и сип — воду опять отключили. Ее часто отключали на ночь и в середине дня. Внизу вода должна быть, и неплохо бы наполнить кипятком чайник, выпить горяченького… Лео пошарил в карманах в поисках монетки. До школы можно и пешком дойти, если встать пораньше.
Он снова обулся — ух и мерзко же натягивать мокрую обувь на замерзшие мокрые ноги! — подхватил пустой чайник и только взялся за ручку двери, как снизу донесся женский вопль.
Лео уже слышал крики, ругань и грохот за стенами — соседи часто ссорились, но делали они это за закрытыми дверьми. Сегодня крики раздавались с лестницы, и Лео, поморщившись, подумал, стоит ли идти в разгар скандала? Это жизнь простецов, она не имеет к нему никакого отношения. Он тут вынужденно, временно, и вообще скоро съедет… еще этот, с третьего, так и торчит небось в дверях, бр-р-р!
Лео решительно вернулся в комнату и поставил пустой чайник на холодный примус. Что стоило быть немного предусмотрительнее и с утра налить в чайник воды? Знал же, что вечером воду отключают!
Бездна с ним, с кипятком. Можно и так согреться. Если повысить на пару-тройку градусов температуру в комнате, то и знобить перестанет, и одежда к утру подсохнет. Избытка канденция как раз на это хватит… все равно же его надо куда-то употребить! А удачи на сегодня уже достаточно. Хватит на сегодня удачи.
Женщина в подъезде продолжала вопить, послышались удары — кто-то ломился к соседям. Загомонили встревоженные голоса. Да что там такое?
Лео неуверенно подошел к выходу — и тут в дверь заколотили.
— Откройте! Откройте, пожалуйста, Христом-богом молю!
Если бы снаружи ругались и требовали, Лео бы не открыл. Но на мольбы все же отпер:
— Что случилось?
— Родненький, миленький, Ветка моя помирает, одолжи сколько можешь, к доктору побегу!
Маленькая тощая женщина в халате кинулась через порог и вцепилась Лео в лацканы пиджака. Серое одутловатое лицо, вокруг глаз черные и голубые пятна косметики. Косынка на голове сбилась, из-под нее виднелось что-то странное — ряды бигудей и накрученные на них блеклые волосы. Женщина пахла жареным луком и перегаром. Лео попятился.
— Родненький! — вопила она, дергая пиджак. — Не оставь, умоляю, век в долгу у тебя буду, с получки все-все верну! Христом-богом! Не на беленькую, нет, клянусь! На доктора! Ветка моя…
— У меня нет денег, — сказал Лео, — честное слово, ни кроны.
— Нету? Нету?! — Женщина отцепилась, уронила руки и привалилась к косяку, лицо ее сморщилось. — О господи… о господи, что же делать, помрет же девка… никто не дает! Ведь помрет же…
— Зачем деньги?
— «Зачем»! — передразнила женщина, скорчив гримасу. — «Зачем», — он спрашивает! Доктору, чтоб ему пусто было! Не пойдет, сволочь старая, без денег! В долг, скотина, не ходит! Слушай, — она снова умоляюще вскинулась, — может, все-таки поищешь? Может, заначка у тебя где-нибудь припрятана? Может, вещица какая дорогая есть: доктору под залог отдадим, а с получки я выкуплю… а? А? Ты ж не пьешь, чистенький, семьи нет, на что деньги тратишь? Есть же у тебя!