На этом месте Бьянка непочтительно фыркнула, навалилась локтями на стол, оперла подбородок на руки и продолжила слушать с миной величайшего терпения.
— «…и как дела у твоего приятеля Кассия? Ты ведь так ждала, когда вы снова встретитесь в школе второй ступени, а теперь ничего не пишешь. Говорила я тебе, что мальчик этот не твоего поля ягода, мать у него настоящая леди, а мы из простых. Лучше сразу себя поставить…»
Далия кашлянула, смутилась и покосилась на Бьянку.
— Что вы так смотрите, госпожа Далия, — поморщилась девушка. — Мамаша моя — полная дура. Сто раз ей объясняла, что тут письма перед толпой народу прочитывают, но нет, пишет все равно всякую дичь. Идиотка, прости господи.
— Бьянка, не стоит так о маме говорить.
— Ну да, конечно.
В зеленых прозрачных глазах не было ни тени раскаяния, только грусть. Лео тоже стало неловко.
— Давай ты сама все прочтешь, а потом мне отдашь письмо, и я его унесу, хорошо? — Далия кинула на Лео опасливый взгляд: не настучит ли он директору? Сидит тут, и чего высиживает, спрашивается?
Не настучит. Я не такая ябеда, как некоторые.
— Прошу прощения, — сказал Лео, поднимаясь из-за стола. — Покину вас, пора на дежурство. Спокойной всем ночи.
Далия вежливо попрощалась, а Бьянка что-то буркнула, углубившись в чтение. Вид у нее был расстроенный.
Дежурить выпало во втором, жилом, корпусе, а падре Кресенте обходил первый — классы и учительскую. Наверное, вспомнил, что предыдущее дежурство Лео закончилось разбитым носом — перед тем, как разойтись по корпусам, выразительно посмотрел и попросил соблюдать спокойствие и осторожность.
Падре выглядел усталым, измученным даже, но Лео подозревал, что сам не лучше. Мысли то и дело возвращались к ночному происшествию и этой несчастной девушке, Ветке. Лео все казалось, что он что-то не учел, не увидел выхода. Проблему легко бы исправили деньги, но как раз в этот момент денег не оказалось. Разве Лео виноват, что все так сложилось? Это вообще дела простецов, не надо в них лезть: жили они без нас и дальше проживут.
Хотя, если с этой стороны посмотреть, простецы и правда решительно настроены прожить дальше без магов, к тому же воспользоваться ресурсами волшебных долин.
А для магов простецы — лишь субстрат, в котором может прорасти жемчужное зерно. И ни для чего больше они не надобны. Да и то, ценность этого жемчуга Лео еще предстоит доказать.
И такие, как Ветка, всегда останутся на обочине, кто бы там не рулил сверху. Таким, как она, что маги, что профаны-артефакторы, что простецы-промышленники или денежные воротилы — все один черт, никто ее не спасет. Только если случайно.
Не надо было снимать кисмет.
Лео внезапно охватил плохо контролируемый гнев, даже жарко стало на пару минут. Хорошо бы, подумал он, отправить некоторых надменных и холеных фейских аристократов в этот осенний холодный город, полный страхов и несбывшихся надежд. Выдать обувь с картонными подметками, куцее промокающее пальтишко и позволить всласть поголодать, померзнуть и познакомиться с тем, как выглядит бесконечная неуверенность в завтрашнем дне.
Смерть Красного Льва, самоубийство по сути — в этом умненькая девочка Бернини, как ни крути, права, — осуществленная с шумом, с грохотом, повлекшая за собой уничтожение центра Венеты, была геройской.
Смерть родителей Лео, сражавшихся с Красным Львом плечом к плечу против императорского золотого эскадрона в артефакторных меха-бронях, тоже была геройской.
Смерть, ежедневно подстерегающая горожан-простецов от болезни, от увечья, от голода, от банальной старости, казалась страшной, как гнилой череп с оскаленными зубами. Страшной и вместе с тем обыденной. И рядом с ней тускнели все эти смерти за проклятый браслет, которые случились и, может быть, еще случатся, если нынешний обладатель артефакта ненароком покажет кому-нибудь свое сокровище.
— Я буду очень аккуратен, — сказал Лео капеллану. — В прошлый раз произошло просто досадное недоразумение. Скажите, а Кассий — что он вообще за юноша? Выглядит настоящим лидером и заводилой. Сегодня краем уха в столовой слышал, что он раньше дружил с Бьянкой Луизой.
— В одной школе учились, он на класс старше. Но я так понимаю, у него здесь возникла симпатия к другой девочке: к Домени́ке Энте́но. Бьянка, конечно, расстроилась, а потом была эта безобразная сцена в столовой…
— Я, наверное, еще не застал.
— В самом начале года. Бьянка подставила ему ножку, когда Кассий шел от раздаточного окна с подносом. Мальчик упал, поднос опрокинулся, все пролилось и размазалось. Она, мне кажется, сама испугалась и расстроилась, предлагала Кассию отдать свой суп, но он отказался и гордо ушел голодный. С тех пор никак мир их не берет. Бьянка Луиза чудесная девочка, умная, добросердечная, но такая импульсивная!