Вытерев слезы, Ферия сквозь мох и плесень сумела различить некую надпись, выбитую на постаменте. Да только, как девушка ни старалась, разобрать ей удалось лишь отдельные буквы. Остальные были слишком сильно повреждены, сделавшись нечитаемыми. В целом, надпись выглядела так:
«Ви… ре… н…».
Вирен... ведь это ее имя!
Девушка поднялась на ноги и вновь взглянула на однокрылого ангела. В этот момент девушке показалось, что выражение его лица изменилось. На нем вместо скорби появилась недобрая ухмылка. Да нет, наверняка это была просто игра теней и воображения! Вирен попятилась, и вдруг, где-то неподалеку в чаще раздался пугающий звук:
«Ух-ух-ху-ху-хуууу!!!»
Может, это кричала сова или еще какая-нибудь лесная птица. А, может, и нет. Этот леденящее душу уханье напомнило Вирен, что здесь по-прежнему небезопасно. Нужно было двигаться дальше. А путь у девушки был один, через руины. Продираться сквозь заросли по линии весьма длинной и высокой ограды девушке совершенно не улыбалось, а других, достаточно широких брешей в высокой каменной кладке не было. Подойдя ко входу, прямоугольному отверстию в толстой стене, Вирен прищурилась, и вдохнула затхлый воздух. Довольно темно. А вдруг там ловушки? Или ядовитые гады? Но выбора не было. Покрепче сжав палку, Вирен шагнула внутрь.
Внезапно услышав грохот опускающейся плиты, Вирен поняла, что пути назад точно не будет. Зато преследующая ее тварь вряд ли войдет, если только не знает секрета поднятия плиты.
Некоторых фрагментов потолка не хватало, что давало слабый свет, в огромном каменном зале, поддерживаемом потрескавшимися колоннами. Ползучие растения проникли и сюда, создавая странный тревожный декор. А на одной из колонн бледным светом горела надпись.
«Мертвы, но не упокоены».
Буквы слегка шевелились, словно лужи под проливным дождем. А под колонной в странно новом сундуке Вирен обнаружила фотоснимки. И то, что было изображено на этих фотографиях, выглядело истинным кошмарным сном. Выжженная, покрытая непонятными буграми земля, казалось, принадлежала какой-то другой планете. Тому способствовали и буквально оплавившиеся руины домов, принявших жуткие, фантасмагорические очертания. И все это в ореоле некоего странного туманного свечения, которое, даже на фотобумаге, казалось, движется и мерцает (именно благодаря ему Вирен и сумела различить изображения). На одном из снимков чернело неизвестно как сохранившееся дерево, с несколькими оставшимися обугленными ветками. С одной из этих веток свисала столь же обугленная человеческая рука. По всей видимости, чем дальше от эпицентра катастрофы, какова бы ни была ее причина, тем чаще можно было наблюдать подобное зрелище. Глядя на весь этот черный ужас, в глубине души Вирен чувствовала, что эти снимки как раз правдивы. Что все это произошло в реальности. И она сама была, была там! С этого момента все начало вставать на свои места. Катастрофа действительно произошла, и ей так же не удалось избежать общей участи. Она, как и все, мертва. А это не что иное, как ад. У каждого он, должно быть, свой. Что может быть страшнее, чем переживать происходящие с тобой ужасы в полном одиночестве. И никаких ангелов тут нет. Даже ущербных. От осознания всего этого, из горла Вирен вырвался горестный стон. Зачем куда-то бежать, пытаться спастись, если спасение невозможно? Если дальше будет только хуже? Девушка уже хотела сдаться, лечь на этот самый, холодный и покрытый плесенью пол, закрыть глаза, и уже больше не открывать их, но ее внимание привлек медный блеск на самом дне сундука. Чисто машинально Вирен приблизилась к нему, чтобы рассмотреть. Сквозь фотоизображение забытого снимка проступали линии старинной гравюры, порождая странный эффект. На снимке-гравюре была изображена весьма древняя по виду, но хорошо сохранившаяся церковь со странным шпилем, все той же, XI-образной формы. Он-то как раз и блестел, ибо не являлся частью фото, а был попросту прикреплен к нему. Отодрав символ от фотосника, Вирен повертела его в руках. Похоже, это был ключ. Так и быть, она посмотрит, что же ждет ее дальше. А лечь и сдаться можно в любой момент.
====== Глава 31. ======
Комментарий к Глава 31. Игры подсознания. Снова. Подойдя к единственной кованой двери зала, Вирен вставила ключ в скважину в виде буквы Т, отперла замок и… попала в детскую. Обстановка детской показалась девушке смутно и тревожно знакомой, будто полузабытый плохой сон вдруг ставший явью. Детскую освещали лишь стоящие тут и там простые белые свечи. Помимо кровати, платяного шкафа, письменного столика, сваленных в угол забытых кукол, и чокобо-качалки, которая, неким зловещим образом, раскачивалась самостоятельно, по стенам были развешаны фотографии в рамках. На первый взгляд вроде бы семейные. Но, так казалось только на первый взгляд. На первой от входа фотографии была изображена маленькая девочка с пышными каштановыми волосами, которую небрежно держал за руку мужчина в богатых одеждах, причем его голова в кадр не попадала. Чуть поодаль стоял рыцарь в шлеме и доспехах, судя по позе, не проявляя к мужчине с девочкой ни малейшего интереса. Надпись в углу рамы гласила:
«Кто твой отец?»
На следующей фотографии были уже две девочки, похожие, как две капли воды. Близняшки? Те же каштановые волосы, одинаковые серые глаза, но эти были девчушки постарше. У одной из девочек волосы были короче и торчали непослушными завитками. Ее глаза искрились озорством, платье было простым и немного неряшливым, а коленки и локти – содранными. У второй девочки волосы были уложены в безупречную прическу. Платье казалось чересчур роскошным и взрослым для ребенка ее лет, а глаза…
Надпись гласила:
«Кто ты?»
Далее Вирен увидела уже двух взрослых девушек примерно ее возраста, стоящих на лесной поляне. Одна – горделивая и сияющая, в дорогом подвенечном платье с длинным шлейфом, диадеме, роскошью не уступающей императорской короне, и не менее роскошным обручальным кольцом на тонком пальце. Другая – одинокая, собранная, облаченная в легкую кольчугу и кожаные доспехи. Эта девушка вместо букета держала в руках компактный арбалет, а к ее поясу были пристегнуты сумка, необычный клинок и боевой кинжал.
«Которое твое прошлое?»
Затем пред глазами Вирен предстало следующее изображение, на сей раз двойное: вновь те же девушки, но уже несколько лет спустя. Одна девушка, одетая в дорогую парчу и с короной императрицы на голове, стояла у окна роскошных апартаментов и явно была на последних месяцах беременности. Она задумчиво и напряженно смотрела вдаль, однако счастья на ее лице не было. Вторая девушка, одетая в меховую куртку и грубоватые сапоги сидела у костра в окружении одетых так же как она людей, с худыми, обветренными, но одухотворенными лицами, и юной красавицы-виеры. Вся компания ела шашлыки и оживленно беседовала.
«Которое твое будущее?»
Предпоследняя фотография была исключительно тяжелой, мрачной и тревожащей. Она представляла собой панораму кладбища. С левой стороны, у фрагмента надгробья, снятого крупным планом, стояли мужчина в богатых одеждах и маленькая девочка лет четырех. У мужчины и в этот раз была «срезана» голова. А девочка была в строгом темном платье и шляпке с плотной вуалью. Сквозь эту вуаль совершенно не было видно лица ребенка. Но чем дольше Вирен вглядывалась в него, тем отчетливее проступали сквозь ткань две белые светящиеся точки. Теперь стало понятно, почему лицо девочки было скрыто вуалью. Не человек. Неужели это было тем, что родилось у девушки с предыдущего фото? И своим рождением убило мать? Это зрелище было пострашнее теней и кровавых надписей на потолке. На правой половине фотографии так же присутствовало надгробье, но его было видно целиком. И судорожно обнимающую его женщину в траурных одеждах и черной вуали. По фигуре она не была старой, но ее волосы были порядком поседевшими.