Сперва Глабадос подошел к Дайсу:
– Лорд Дайс, помнится, я сказал, что Лорд Греха должен быть лишь один. И ни в чем не солгал, ибо те двое, – Властитель кивнул в сторону коленопреклоненных Эрин и Аджоры, – не Лорды, а Леди. Клянешься ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим велениям? – Клянусь, мой господин! – склонил голову Дайс. – Лорд Дайс Беульв, рожденный Дариусом Ондор-Солидором, я нарекаю тебя Лордом Греха, Владыкой ада, Королем демонов и своей правой рукой. Прими свой венец власти.
Глабадос начертил в воздухе знак рукой, и из возникшего огненного сияния извлек золотой венец с черепом козла, и исходящими от него двумя молниями. Затем торжественно возложил его на голову улыбающегося лорда Дайса. Секунду спустя тот перестал улыбаться, и его лицо исказила гримаса боли. А судя по такому же оранжевому сиянию, охватившему спину новоиспеченного Владыки ада, он теперь так же стал меченым.
Следующей настала очередь Аджоры Глабадоса. Отец направился к своему очень уж человеческому сыну грациозной поступью истинного владыки. Ледяной Король. Сияющее совершенство, будто высеченное из чистейшего горного льда. Но льда отравленного прозрачным безвкусным ядом, от одной капли которого любого настигла бы мучительная смерть. Любого смертного, к коим Эрин более не относилась. Аджора стоял на одном колене, и, тем не менее, в его глазах читался вызов. Отец глянул на него сверху вниз, затем достал из облака света венец из белого золота, спереди которого располагалась восьмиконечная звезда с четырьмя ангельскими крыльями. – Итак, Аджора Глабадос, кровь от крови моей, клянешься ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим велениям? – А если не стану клясться, отец?
С этими словами Аджора резко встал, и посмотрел Глабадосу прямо в глаза, хотя и был на полголовы ниже своего родителя. Эрин отметила, что у этих двоих практически одинаковые профили, но у Аджоры линия подбородка была чуть мягче, а губы – полнее. Так же, как и отец, Аджора зачесывал свои густые волосы вбок, но, в этом облике, из-за строптивых кудрей эффект получался несколько иным.
– Я сотни лет обходился без тебя, отец, многие почитали меня за святого, да и сейчас почитают, а ты хочешь отметить меня своим проклятым клеймом и поставить на колени?! Нет, отец, извини! Я требую независимости!!!
Очи Глабадоса вновь полыхнули зеленым огнем, что являлось не слишком хорошим признаком. Зловеще улыбнувшись, Властитель молвил:
– Сынок, смотрю, ты такой же мятежный идиот, как и твоя мать! Ну и что прикажешь с тобой делать? – Знаешь, отец, по сравнению с тобой, все – идиоты. Ведь никто больше не сможет похвастаться десятью докторскими диссертациями, или сколько их у тебя? – Всего лишь шесть. Но, коли ты такой твердолобый и не желаешь по-хорошему, тогда я скажу тебе следующее. Властитель приблизил свой точеный профиль к лицу сына, при этом его губы даже не шевельнулись. Но было очевидно, что Глабадос сообщил Аджоре нечто, отчего тот попятился, побелел как полотно, а зрачки карих глаз юноши расширились от ужаса. – А теперь на колени! – прошипел Глабадос.
На сей раз юноша послушался, покорно склонив голову, а Глабадос переспросил вновь:
– Клянешься ли ты, сын мой, служить мне верой и правдой, и слушаться во всем? – Клянусь, лорд отец. – едва слышно прошептал юноша. – Засим, Аджора Глабадос, нарекаю тебя Лордом Святости, Владыкой рая, Королем светлых духов и всех созданий небесных. Прими же свой венец власти. Глабадос возложил на голову сына сияющий венец, окутавший и всего юношу белой сияющей дымкой, но, судя по его реакции, никакого знака на его спине не появилось. Впрочем, Аджора уже до этого был могущественной бессмертной сущностью, умеющей полностью контролировать свою форму Лукавия. И знак Святого Греха был Аджоре просто без надобности. Даже когда Глабадос направился к Эрин, Аджора все еще продолжал стоять на одном колене, а в его глазах мерцали истинный страх и гнев. Юноша, было, обернулся к Эрин, но тотчас же отвернулся, обхватив себя руками за плечи.
====== Глава 39. ======
Подойдя вплотную к Эрин, что та могла коснуться губами рукава его костюма, Глабадос взял своими длинными холодными пальцами девушку за подбородок, и вздернул ее голову вверх. При этом его аура буквально придушила Эрин своей холодной силой, сдавила легкие, вспыхнула мириадами ледяных искр в ее голове. Голос властителя сам отдавал морозной вьюгой, проникающей сквозь саму душу: – Отличная работа, моя верная Персефона. – Рада стараться, мой господин. – Что бы ни лучилось впредь, ты так же, без колебаний, исполнишь мою волю? – Да, мой господин! – Тебе страшно. Научись лучше скрывать свои мысли, мой тебе совет! Среди себе подобных это исключительно полезный навык. Леди Ферия не дала бы соврать. – Так она умерла? – едва слышно прошептала Эрин. – Ради высшей цели, что послужит спасением нам всем. Она заслужила место в Зале Фресок. Тебе же еще придется постараться. Пока что… вытри мою обувь, она слегка запылилась. – Конечно, мой господин! Сказав это, Эрин, недолго думая, схватила край алого кушака Ферии и принялась рьяно выполнять приказ, хотя часть галстука Властителя так и осталась лежать у ее ног. Затем Эрин с легким поклоном протянула кусок темно-зеленой ткани Властителю.
Глабадос явно остался доволен своей новоиспеченной подданной:
– Отлично сработано, Персефона, хотя, в твоем теперешнем виде лучше подошло бы имя Хель. Но нет, ты не Ферия, и суть к тебя совершенно иная, так что, ты по-прежнему Персефона. Затем Глабадос приставил обе половины галстука друг к дружке, ткань при этом странно шевельнулась, совершенно перестав походить на таковую, и половинки срослись не оставив и шва. Эрин же, взглянув на сверкающие серебряные мыски туфель Глабадоса, не могла не обратить внимания на свое в них отражение. Большую часть левой стороны лица Ферии будто покрывала голубоватая металлическая маска в виде развернутого перепончатого крыла, в линиях которого угадывались полученные шрамы. Если правый глаз Ферии выглядел вполне человеческим, то левый глаз словно представлял его инверсию: черный белок, алая радужка, и светящийся белый зрачок. Сказать, что это выглядело жутко – было ничего не сказать. Так же на левой части головы Ферии волосы поседели полностью, каштановые пряди сохранились лишь на правой стороне. В этот момент Эрин с горечью поняла, что путь в мир людей закрылся для нее окончательно, если только не ходить в плотной вуали с надетым поверх капюшоном. Да, приятного тут было мало. – Ну как, нравишься себе, леди Персефона? – Не слишком, мой господин. – Хорошо, я постараюсь это по возможности исправить.
Властитель коснулся лица Эрин, и девушка ощутила на своей коже голубоватый морозный свет. Но он отнюдь не был неприятен, ибо нес с собой желанные преображения.
Первым делом в волосы вернулся цвет, лишь стал чуть холоднее прежнего, «морозный каштан», так это называлось в мире Эрин. Шрамы практически исчезли, став не толще нитей, не только на лице, но, по ощущениям, и на всем теле. Затем рассосались совсем, будто их никогда на было. С левой стороны лица осталась едва заметная перламутровая татуировка-крыло, лишь подчеркивающая красоту скул Ферии. Чуть красноватым остался лишь зрачок левого глаза, но это было фактически незаметно. Осторожно проведя рукой по линиям тела теперь уже Эрин, Властитель задержал руку внизу ее живота, где находился один из самых страшных шрамов. Девушка ахнула, ощутив полное выздоровление, хоть она и не знала, насколько сильны были ее повреждения. В ответ властитель улыбнулся: – Теперь ты исцелена и можешь забеременеть. Но отнюдь не от каждого, ясно? Так, ладно, бла-бла-бла, готова ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим приказам? – Да, мой господин, любым! – Знаешь, Ферия наверняка ответила бы иначе, но я несказанно рад, что после всего случившегося, со мной осталась именно ты. Глабадос вполне искренне улыбнулся, и из лилового сгустка тумана извлек, нет, не обруч, для обруча эта вещь была слишком узка. Платиновый ошейник с человеческим черепом и алым полумесяцем, позади. Эрин при виде него вздрогнула, а Властитель, все так же улыбаясь, произнес: – Не волнуйся, это обруч жнеца, он предназначался Ферии. А тебе уготован венец жреца. Носи его с гордостью.