Это была, разумеется, не та машина, что висела в мастерской Верроккьо. С двумя парами крыльев она скорее походила на огромное насекомое, чем на птицу, и…
Леонардо проснулся как от толчка — и увидел овода, который сосал кровь из его руки.
Грезил ли он с открытыми глазами или видел сон и этот овод пробудил его? Он весь дрожал, обливаясь холодным потом.
Он вскрикнул, разбудив Никколо, и тут же схватился писать и рисовать в записной книжке.
— Я понял! — крикнул он Никколо. — Двойные крылья, как у мухи, дадут мне нужную мощь. Вот видишь, я тебе говорил: природа дает все. Искусство наблюдения — простое подражание.
Он изобразил человека, который висит под аппаратом, при помощи рук и ног управляя крыльями. Потом рассмотрел овода, который все еще с жужжанием вился вокруг, и записал: «Нижние крылья более скошены, чем верхние, как в длину, так и в ширину. Муха при остановке в воздухе на своих крыльях ударяет эти крылья с большой скоростью и шумом, выводя их из положения равенства и поднимая их вверх на длину этого крыла; и, поднимая, ставит его вперед, под наклоном так, что оно ударяется о воздух почти ребром; а при опускании крыла ударяет воздух плашмя». И сделал набросок для сборки руля.
— Как я мог не понимать, что моя машина нуждается в руле точно так же, как корабль? Руль будет работать, как хвост птицы. А если подвесить человека под крыльями, то очень легко достичь равновесия. Именно так! — Он вскочил и рывком поднял Никколо на ноги. — Совершенство!
Распевая одну из непристойных песенок Лоренцо, он плясал вокруг Никколо, смущенного странным поведением мастера, затем схватил мальчика и, оторвав от земли, закружил.
— Леонардо, в чем дело? — воскликнул Никколо, высвобождаясь.
— Да ни в чем, все прекрасно!
И вдруг восторженное настроение Леонардо разом схлынуло, и он увидел себя таким, каким, по всей видимости, казался сейчас Никколо, — полным болваном. Разве может изобретение развеять его боль? Может ли ожесточить его сердце к Джиневре?
Возможно, на краткий миг. Но это была измена, так же как и свидание с Симонеттой.
— Наверное, правы были те люди на рынке, — заметил Никколо. — Ты безумен, как Аякс.
— Вполне вероятно, — согласился Леонардо. — Но у меня полно работы, потому что Великую Птицу следует переделать, а ей на той неделе предстоит лететь перед Великолепным.
Было уже далеко за полдень. Он сунул книгу о золотом цветке в мешок, подал его Никколо и зашагал к городу.
— Я помогу тебе с машиной, — предложил Никколо.
— Спасибо, мне понадобится кто-нибудь на посылках.
Это, кажется, удовлетворило мальчика.
— Почему ты так орал и плясал, маэстро? — спросил он.
Леонардо засмеялся и замедлил шаг, ожидая, пока Никколо нагонит его..
— Трудно объяснить. Скажем так: решение загадки Великой Птицы сделало меня счастливым.
— Но как ты решил ее? Я думал, ты спишь.
— Мне был сон, — сказал Леонардо. — Дар поэта Данте Алигьери.
— Он подсказал тебе ответ? — недоверчиво спросил мальчик.
— Именно он, Никко.
— Значит, ты веришь в духов?
— Нет, Никко, только в сны.
Почти весь обратный путь они прошли молча, потому что Леонардо ушел в себя. Он то и дело останавливался, чтобы сделать запись или набросок.
Уже в городе Никколо спросил:
— Маэстро, ты веришь в сглаз?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Сегодня на рынке одна женщина сказала, что ты можешь быть колдуном, можешь овладеть душой человека, взглянув в его глаза. Ты это можешь, Леонардо?
— Нет, Никко, — мягко сказал Леонардо. — Не спорю, глаза — это врата души, но никакая духовная сила из них не исходит.
— Я видел, как один из слуг мессера Веспуччи заболел и умер от сглаза, — как бы между прочим сказал Никколо.
— Ты мог и ошибиться.
— Я видел, — упрямо повторил Никколо и вдруг добавил: — Ты не забыл, что мы должны зайти к маэстро Боттичелли?
— Нет, Никколо, я не забыл. Но я должен завершить маленькую Мадонну, прежде чем Великолепный и Симонетта приедут в мастерскую. После их ухода я навещу Сандро.
— По-моему, ты боишься, мастер, — сказал Никколо, не поднимая взгляда от мостовой.
— Боюсь чего?
— Что маэстро Боттичелли болен из-за тебя. — Никколо выразительно коснулся глаза. — Из-за тебя… и красивой женщины Симонетты.
Глава 6
МОРОК
Околдование есть сила, коя, испускаясь из духа околдовывающего, проходит в глава околдовываемого и призраком проникает в его сердце. Дух, таким образом, есть инструмент околдования. Исходит он из глаз лучами, кои сродни ему и несут в себе духовные свойства. Оттого лучи, исходящие из глаз, кровью налитых, несут с собою морок духа и порченой крови, перенося тем заражение в глаза глядящего.