— Нет уж, хватит! — рассердился Натан. — Вижу, моя затея с предварительным разговором была напрасной, ты своими выходками его только напугаешь. Так что решай — пойдешь замуж или нет?
Ну вот, конечно. Они отчаянно хотят сбыть ее с рук и обрадовались до невозможности, когда этот малый из Наина проявил к ней интерес. Она стала для них помехой: шестнадцать лет — и еще не замужем. Может быть, это ее последняя возможность.
— Мне… мне нужно подумать об этом хотя бы до завтра, — попросила Мария. — Пожалуйста, окажи мне эту милость. В конце концов, мы ждали дольше, когда собрались купить осла…
— Хватит про ослов! — вспылил Натан.
Настал вечер, все разошлись. Мария легла на свою узкую кровать в холодной комнате — странно холодной, хотя зима еще не наступила, — завернулась в одеяла и закрыла глаза. Ей очень хотелось уснуть, чтобы хоть на время спрятаться от действительности.
Но сейчас сон снова ускользал. Она остро ощущала каждую тень в комнате, каждый едва слышный звук, квадратик лунного света блестел в углу, как глаз, как изучающий глаз безжалостного бога.
— Что со мной происходит? — спросила Мария едва слышным шепотом, — Кажется, я утратила способность думать. Я сама себя не узнаю!
Невероятно, но в комнате клубился пар от ее дыхания. Она медленно подула — да! В лунном свете таяло крохотное облачко. Но ведь это невозможно, на улице тепло! Не может же в доме быть холоднее, чем снаружи.
И эта постоянная угнетенность в сознании, как будто какая-то тяжесть пригибает ее вниз, давит на нее.
«Этот молодой человек… Иоиль… попробуй подумать об Иоиле, — приказала она себе, — Он хочет жениться на тебе, взять тебя в свой дом. Представь его лицо».
Мария честно попыталась вообразить его лицо, но не смогла. Казалось, оно начисто исчезло из ее памяти.
Неожиданно с другой стороны комнаты донесся шум. Девушка встрепенулась, присела на постели и напряженно всмотрелась в темноту. Первое время мрак окружал ее со всех сторон, образуя непроницаемую завесу, но потом из тьмы стали проступать какие-то очертания. Ларец! Негромкий шум производил маленький сундучок, который — сам! — едва заметно скользил по каменному полу.
Объятая страхом Мария взирала на то, как ларчик вполз в квадрат лунного света. Или это свет сместился к нему?
Девушка хотела произнести молитву, но с губ срывались лишь какие-то невнятные, невразумительные слова.
«Что там, внутри?»— недоумевала Мария.
Но для того чтобы подойти и заглянуть внутрь, она была слишком напугана. А потому лишь ошеломленно таращилась на движущийся предмет. Пока ее не сморил сон.
Он сопровождался странными, причудливыми и одновременно очень отчетливыми видениями — образами пещер, уходящих в глубь холма позади города, нескончаемых тоннелей, черных, как сама ночь.
Но когда наступил рассвет, на дорожке перед домом зазвучали шаги рыбаков, направлявшихся к причалам, чтобы вывести свои суденышки на промысел, и эти звуки вырвали девушку из грез, вернув в спальню. Встрепенувшись, Мария первым делом посмотрела на пол, туда, где, как ей приснилось (конечно, приснилось, что еще?), должен был находиться движущийся сундучок.
Нет, он стоял не посередине комнаты. Но — это точно! — и не там, где всегда. Наверное, мать зачем-то переставила его, а Мария не заметила. Или заметила краешком глаза, не заострив внимания, а потом, в полудреме, ей привиделось движение.
Если только… если только, когда она заснула, ларец не переместился из центра обратно к своему углу?
Мария молча села в кровати. В комнате по-прежнему было очень холодно. Она потянулась за шалью, чтобы накинуть ее на плечи, а когда машинально коснулась запястий, то чуть не вскрикнула от неожиданной боли — оказалось, что они покрыты ссадинами.
Вытянув перед собой руки, девушка с недоумением уставилась на царапины, похожие на следы колючек или репья. Откуда они взялись? Вроде бы в заросли чертополоха ее вчера не заносило. Или она ужа начала блуждать во сне?! В Магдале жил мальчик, который бродил по ночам, а потом ничего не помнил; ей рассказывали, что родители, чтобы удержать его, стали привязывать бедняжку к кровати. Страшно подумать, что и она, может быть, сама того не подозревая, блуждала невесть где, подвергаясь опасности.
Мария наклонилась над ларцом, добротным изделием местного столяра, и провела пальцами по его гладкой крышке, украшенной лишь несколькими заклепками. Потом она осторожно приподняла его и осмотрела днище. Никаких колесиков или еще чего-нибудь, способного облегчить скольжение, не было. Наоборот крепкие коротенькие ножки цеплялись за поверхность, и, чтобы сдвинуть ларчик, требовалось приложить усилие.