Девора пришла вместе со своей матерью позже других. Она оказалась очень похожей на Иоиля, и Марию это странным образом успокоило.
Когда женщины закончили обмениваться приветствиями и последними сплетнями, Мария подняла руку, призывая к молчанию, и с напускной серьезностью спросила:
— Вы уверены, что здесь нет мужчин?
— А ты проверила задние комнаты? — отозвалась одна из кузин Марии, — Они обычно прячутся там!
Молодые девушки со смехом побежали осматривать дальние помещения, а вернувшись, заявили:
— Мы одни!
— Хорошо, — сказала мать Марии. — Тогда мы можем поговорить свободно.
Не успела она продолжить, как раздался стук в дверь. Все замерли, потом расхохотались.
— Можно подумать, будто мы боимся, как бы сюда не явились римские солдаты, — фыркнула Анна, тетушка Марии.
Зебида распахнула дверь: за ней оказалась согбенная фигура вдовы Эсфири, соседки из дома напротив. Окинув всех женщин зорким взглядом черных глаз, Эсфирь проговорила:
— Прошу прощения, я собиралась спросить, нет ли у вас ячменной муки, но вижу, что…
— Нет, пожалуйста, заходи! — Зебида чуть ли не силой втащила соседку в комнату. — Нам пригодится твой опыт, твои знания.
— Мои знания?
— Ты понимаешь, что значат годы для мужчины и женщины, — пояснила Зебида. — Не секрет, что моя дочь Мария скоро выходит замуж. Все женщины, близкие нам, пришли, чтобы помочь ей и рассказать то, что мы знаем. Но среди нас нет старой мудрой женщины. Моя мать, и мать Натана, и наши тетки давным-давно умерли. Так что, пожалуйста, останься, ты нам нужна!
Старая Эсфирь осторожно огляделась по сторонам.
— Я уж и не знаю, какая такая мудрость у меня есть. Да, жизнь я прожила долгую, тут ничего не скажешь, но ведь больше во вдовстве, чем в замужестве. Мой муж умер более сорока лет тому назад.
Женщины в комнате сочувственно потупились, все знали, каково быть вдовой, особенно если нет детей.
— Присаживайся, — пригласила Зебида.
Но Эсфирь проигнорировала ее приглашение и направилась прямиком к Марии.
— Я знаю тебя с рождения, — сказала старая вдова. — И желаю тебе большого счастья.
Она погладила девушку по запястью, и та едва не отдернула руку. Давешние ссадины болели еще сильнее, и Мария надеялась, что никому не придет в голову попросить ее примерить свадебный наряд, ведь тогда пришлось бы обнажить руки. Еще совсем немного времени, и она покинет этот дом, где поселилось что-то злокозненное, терзавшее ее. Еще чуть-чуть… Может быть, Иоиль не вызывает у нее пылких чувств, но он может стать ее спасением от мук, как-то связанных со стенами родного дома.
— Спасибо, — проговорила Мария, прижимая руку к боку.
— Но я должна предупредить тебя, — продолжала Эсфирь, — что счастье это по большей части зависит от тебя самой. От мужа тут мало зависит.
Эти слова возмутили мать Иоиля.
— Что ты этим хочешь сказать? — требовательно спросила она. — По-твоему, мой сын не будет иметь отношения к устройству собственной семьи?
— Если твой сын хороший человек, тогда, конечно, их счастье будет общим делом. Однако достанься Марии и не столь достойный муж, она, проявив мудрость и терпение, все равно смогла бы сделать свою жизнь счастливой. — Вдова помолчала, потом продолжила: — А уж если — боже упаси! — случится беда и она окажется в моем положении, ее счастье будет только в ее руках.
— По-моему, старая женщина, ты забыла о том, что мы собрались по радостному поводу, — вспылила Юдифь, — Если б ты не была соседкой Зебиды, я подумала бы, что у тебя дурной глаз. А сейчас возьми назад слова, сказанные тобой о моем сыне!
— Я не имела в виду ничего дурного, но, делая вид, будто зла вокруг нас не существует, мы только придаем ему силы, — упрямо заявила Эсфирь. — Что же до твоего сына, то я от всей души желаю ему и его жене крепкого здоровья и долгой жизни.
Зебида всунула в руки Эсфири чашку и усадила ее в уголок, подальше от остальных.
— А что ты наденешь? — спросила Анна тетушка Марии со стороны отца.
— Главным цветом в моем наряде будет красный, потому что это цвет радости, — тихо ответила Мария, боясь, как бы они не стали упрашивать ее примерить платье.
— А головной убор?
— Я… я думаю…
— Мы привезли его для тебя! — в один голос сказали Юдифь и Девора.
Они мигом извлекли из корзины шерстяную шаль, настолько легкую и тонкую, что она даже просвечивала.
— Нам хотелось, чтобы у тебя было что-то от нашей семьи.