И все же если бы римский гражданин захотел прислушаться к внутреннему голосу своей души, он бы заметил, что механический скрежет жерновов необходимости, этот новый путь мирового бытия, ввел в оборот нечто близкое к своей противоположности, нечто такое, что в другом месте называли «безымянным путем». Если бы наш гражданин не стал затыкать свой внутренний голос, то он смог бы почерпнуть суждения, проистекающие из глубинных потоков разума.
В этой критической точке мы переходим от эпохи школ мистерий к эпохе тайных обществ, от политической элиты, направлявшей курс истории, к скрытой от глаз подрывной деятельности, подтачивавшей основы правящих режимов. Духовной жизнью посвященных завладело новое настроение, которое можно подметить в жизни Франциска Ассизского, в монологах шекспировских шутов и безудержном юморе Рабле, в «Путешествиях Гулливера» и «Алисе в Стране чудес».
В ответ на вопрос о смысле дзэн монах поднял палец. Находившийся в классе мальчик начал кривляться, подражая ему, и впоследствии, всякий раз, когда кто-то начинал обсуждать учение монаха, этот озорник поднимал палец, высмеивая его.
Но в следующий раз, когда мальчик пришел на занятия, монах схватил его и отрезал ему палец. Мальчик заплакал и бросился бежать, но монах позвал его. Мальчик обернулся и встретился взглядом с монахом, который поднял собственный палец.
В этот момент мальчик испытал просветление.
Эта жестокая история — не исторический эпизод, а одна из классических дзэнских притч, сформулированная примерно в то же время, когда Аттила умер от носового кровотечения.
Способность к абстрактному мышлению развивалась не менее тысячи лег под воздействием Пифагора, Конфуция и Сократа. Буддизм проник из Индии в Китай вместе с визитом двадцать восьмого буддийского патриарха Бодхидхармы. На протяжении следующих двух столетий происходило слияние буддизма и даосизма, результатом которого стала философия спонтанного, интуитивного просветления, получившая название чань — или дзэн, как позднее ее стали называть в Японии.
Чань-буддизм принес с собой новое настораживающее чувство ограниченности абстрактного мышления.
Мальчик и его товарищи изо всех сил старались понять, о чем говорил монах. Мы можем представить, как они морщили лбы, пытаясь постичь умом суть просветления.
Затем, совершенно неожиданно для себя, мальчик получил возможность увидеть мир в измененном состоянии сознания. Он внезапно увидел мир из перспективы растительного сознания, центр которого находится не в черепе, а в солнечном сплетении. Посредством этого растительного сознания мы связаны индивидуально со всеми остальными живыми существами в космосе. Эти связи можно представить себе как тонкие побеги большого космического дерева, и каждое солнечное сплетение представляет собой цветок на этом дереве. Иными словами, растительное сознание представляет собой другое измерение, мир между мирами и врата в духовные миры. В это сознание, «свет за светом разума», как называл его святой Августин, должен проникнуть каждый, кто желает получить просветление.
Мальчик испытал просветление потому, что в этой иной форме сознания палец монаха принадлежал ему в той же степени, что и самому монаху. Обычные категории человеческого мышления в такой ситуации неприменимы.
Вас разбирает смех, когда вы внезапно видите космос, перевернутый вверх дном и вывернутый наизнанку. В начале второй половины V века в мир вошло новое чувство абсурдности бытия, и с этого момента в творениях великих посвященных тайных обществ как на Западе, так и на Востоке всегда присутствовала примесь дзэн.
При сильном правителе Юстиниане Византийская империя расширилась и даже отвоевала территории у варваров. Юстиниан закрыл оставшиеся школы греческой философии, и преподававшие в них учителя были вынуждены бежать. Они прихватили с собой любимые книги, такие как сочинения Аристотеля, среди которых был и утерянный ныне трактат об алхимии.
Многие перебрались в Персию, где царь Хосров мечтал об основании великой академии, подобной той, которая некогда вдохновляла греческую цивилизацию. В интеллектуальной закваске, сочетавшей элементы неоплатонизма, гностицизма и герметизма, методология Аристотеля применялась в равной мере как к материальному миру, так и к духовным мирам. Так начался золотой век арабской магии.