— Не надо, — устало прикрывается рукой упырь. — Ты действительно оставишь меня в покое?
— Разумеется, — оживляюсь я.
Упырь некоторое время молчит, уронив голову на грудь, затем с трудом поднимает взгляд, угрюмо смотрит. В глубоко сидящих глазах горит тёмный голодный огонь.
— Если дашь глоток крови, о многом тебе поведаю.
— Хочешь вонзить в меня клыки? — я дёргаюсь в омерзении. — Так инфекцию можно подхватить. Верно, шестьдесят лет клыки не чистил? — отпускаю язвительную шутку.
— Да кто ж мне даст испытать блаженство укуса, — соглашается упырь, — в стакан
налей.
— Хорошо, — решаюсь я, достаю финку.
— Подожди, — Рита решительно отбирает у меня нож, — своей налью.
— Но, Рита…
— Так будет лучше, — с расстановкой говорит она. Достаёт алюминиевую кружку, хладнокровно чиркает лезвием по венам, брызжет алая кровь, направляет струи в кружку.
— О-о-о, — вырывается стон из иссушенных губ упыря. Вытягивает руки в страстном порыве.
— Не так сразу, как говорится: "сначала деньги, потом стулья", — с насмешкой говорит Рита.
— А не обманешь, дитя ночи? — упырь сразу понял, что Рита оборотень.
— Да колись уже, старый хрен, не то вылью, — Рита наклоняет кружку, тяжёлые капли крови скользнули на грязную землю.
— Подожди! Я скажу, — словно в ознобе забился упырь. — Здесь есть центр по оживлению мёртвых упырей, мечта каждого из нас. В последнее время к нам проявляют невиданную заботу.
— Уж не Вита-с это? — встрепенулся я.
— Вита-с? Знаю его. Революцию в 1917году с ним делали. Пламенный патриот, гуманист и беспощадный к контрреволюционерам.
— Не лапай своими грязными руками светлые идеалы марксизма-ленинизма! — взъярилась Рита.
— Как скажешь, девочка. Но, поверь, в, то время в партии много было упырей.
— Сейчас кровь вылью!
— Замолкаю, — покорно соглашается он. — Да нет, не Вита-с, хотя он мог бы. Но здесь несколько другой подход, помимо упырей, собираются все низшие и высшие из ночных. Здесь нечто глобальное. Говорят, даже людей приглашают.
— Да, что же здесь у вас творится?! — восклицаю я.
— Здесь творится история, верхи не могут, низы не хотят.
— Ну, да, каждая кухарка может управлять государством.
— Истину говоришь, — поспешно соглашается упырь.
Я фыркаю:- Так значит, вы готовите революцию?
— Мировую революцию, — уточняет он.
— И кто ж будет управлять? — меня не то, что б интересует его мнение, больше забавляет. Когда-то это уже проходили.
— Угнетённые, — просто говорит упырь, — вурдалаки, навки — все ночные, и… оборотни тоже… девочка, — пристально глянул в её глаза он.
— Кирилл, хватит с ним разговаривать. Демагог! Упыри Великую революцию сделали! Да он даже Ленина не читал! Кстати, ты тоже, — с укором, но мягко замечает она. — В ленинском оригинале эти строчки звучат с точностью до наоборот: Не каждая кухарка может управлять государством, а точнее: "Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством", — она с лёгкостью цитирует ленинские строчки.
— Что, действительно так? — невероятно удивлюсь я.
— Очень легко проверить, прочитай статью Ленина: "Удержат ли большевики государственную власть?", — гордо поводит плечами Рита.
Подкованная девочка! Я даже иначе глянул на неё.
— Так кто же возглавляет ваш центр и где его найти? — давлю на упыря.
Тот не сводит горящего взгляда с кружки, где плещется кровь, но говорить не очень хочет. Рита, издеваясь, взболтнула ею, несколько брызг, взвились вверх и шлёпнулись в непосредственной близости от упыря. Нежить перекосило как наркомана, не получившего вовремя очередную дозу, попытался соскоблить кровавые пятна грязными ногтями, но те быстро впитались в пыль. Он разочарованно ухнул, скрипнул зубами в бессильной ярости и начал говорить, присвистывая и шепелявя:- Станция Кропоткинская, под ней мир Ночных. Это всё равно, что Мекка, для верующих. Тысячу лет мы строили обитель для живых мертвецов, духов и других существ, но и люди к нам приходили, даже становились правителями. Часто, с их приходом, происходил прорыв ночных на поверхность, но, в итоге, нас вновь низвергали. Так продолжается, по сей день, но скоро должна произойти Мировая революция, эра, под названием — Армагеддон. Из мира людей пришёл генерал, он стал Чёрным Драконом и возглавил нас.
— Кто?! — восклицаю я. Земля уходит из-под ног. Неужели всё же генерал Щитов! Быть того не может. А как же Стела? Она такая чистая и нежная. Ну, не может у неё отец быть, фактически, Дьяволом.
— Чёрный Дракон, — с наслаждением повторяет упырь, он видит мою реакцию и радуется. Тварь!
Молча, направляю ствол автомата в мерзкую рожу.
— Ты обещал! — вскрикивает упырь.
— Пошли, — дёргает меня Рита. — На, пей, кровопийца, пролетарскую кровь, — протягивает упырю кружку.
Тот жадно хватает, делает судорожные глотки. Внезапно он исторгает дикий вой, тело изгибается, рвётся плоть, из жутких ран свистит зловонный дым, вспыхивает пламя, трещат кости:- Сука!!! — последний раз кричит упырь и, разваливается на множество частей.
В шоке останавливаюсь, Герман Ли на гране обморока, Осман начинает стрелять в кучу пепла, разметая тлен в пыль.
— Что ты сделала, подруга? — как ни в чём не бывало, улыбается Катя.
Эдик хлопает Османа по плечу:- Хватит с него, не трать патроны. Аварец поворачивается, лицо оскалено, но, быстро приходит в себя, тяжело вздыхает:- Страсти, какие, умом тронуться можно. А действительно, что произошло?
— Пульку серебряную в кружку бросила, — невинно хлопнула длинными ресницами Рита.
— Мы же обещали, — пытаюсь возмутиться я, но невольно улыбаюсь.
— Смерть решает все проблемы. Нет человека и нет проблем. То есть, в смысле упыря, поправляется она.
— Тоже Ленин, — усмехаюсь я.
— Нет, Сталин, — с гордостью произносит она.
Глава 25
Проблема. Как из заброшенного метро найти выход в московский метрополитен? Где-то он пересекается, это понятно, но где? В любом случае нужно идти по шпалам во тьму туннеля, пока это единственный путь.
Осман и Ли, видно испытывая неловкость за свои прежние страхи, идут впереди, подсвечивая дорогу лучами мощных фонарей, мне же, особый свет не нужен, в последнее время зрение обострилось и весьма сносно вижу в темноте. Необычное состояние, словно проявляются картинки, без теней и контраста.
Пустынно, рельсы, поблёскивая холодным металлом, от касающихся их света фонарей, исчезают вдали. Кажется, всё живое вымерло и вряд ли кто рискнёт спуститься в кошмарные глубины подземного мира.
Но, вот, то там, то здесь, вспыхивают красные огоньки. Они двигаются, иногда замирают, скачут по стенам, прыгают на шпалы, шлёпают по лужам.
— Крысы, — говорит Эдик. В голосе ощущается напряжённость. — Огромные крысы, — добавляет он.
Всматриваюсь в темноту, картинка проявляется, замечаю серые бока омерзительных животных. Они сбегаются в стаи, иногда останавливаются, обнюхивая друг друга, целенаправленно смотрят на нас, словно обсуждают дальнейшие действия.
Осман не выдерживает, выпускает очередь по серым теням, затем и Ли присоединяется. Огоньки исчезают, вновь становится тихо, но, чувство, что за нами наблюдают, только усилилось.
Рита полностью преображается, метаморфозы столь сильные, что уже невидно человеческого тела. Огромный питбуль, высекая когтями искры, тяжело дышит, распространяя запах псины. Странная картина, ведь где-то внутри, скрывается тонкая фигурка женщины, судорожно удерживающая автомат.
Осман, забывшись, видно вспомнив своих волкодавов, охраняющих овец, протягивает руку, чтоб поладить страшного пса и, едва не лишается пальцев, Рита не терпит фамильярности.