— Тогда будь готов увидеть не только крыс-мутантов, но нечто иное, не связанное с реальной жизнью, — предупреждает она его.
Мужчина облизнулся, в глазах разгорается огонь авантюризма:- Да кто ж из диггеров упустит такой шанс, встретится с неведомым миром. Парней только на поверхность надо бы переправить.
Ребята впервые подают голос, и я понимаю, внутренний стержень имеют и весьма прочный:- Не обижай нас, Костя, мы с тобой пойдём.
— Так, — прерываю их дух патриотизма, — если имеется возможность переправить их наверх, это следует сделать немедленно.
— Это займёт часа три-четыре, ждите пока здесь. Вам как, продуктов поднести? — беспокоится Костя Сталкер.
— В принципе, можно, — соглашаюсь я. — Деньги дать?
— Что, у меня на еду не хватит, — хмыкает он, — рублей пятнадцать наскребу, достаточно, чтоб рюкзак набить доверху.
Он поднимает хмурых ребят, они не спорят, понурые уходят, кидая в нашу сторону завистливые взгляды.
В молчании слушаем, как они удаляются. Странные люди, готовые рисковать жизнью, чтоб получить очередную порцию адреналина в кровь. Что диггеры, парашютисты, альпинисты… их всех роднит особый знак в глазах, они всегда должны быть первыми, и они знают как обмануть смерть.
Коротаем время тем, что пытаемся высушить на себе одежду. Без движений становится довольно холодно. Эдик сидит в энергетической позе, поджав колени к груди. Катя его обнимает, и её тепло передаётся ему. Осман делает гимнастику, шумно дышит, вращает глазами, пар от одежды струится как от раскалённого утюга. Сын гор, ему не привыкать к таким мелким неприятностям, как мокрая одежда, знает, как с этим бороться. А во мне разгорается внутренний огонь, начинает покалывать тело и, вскоре становится жарко. Всё же иметь гены дракона весьма неплохо.
Тишину вновь сотрясают взрывы, на этот раз они мощнее и вроде происходят наверху, но где точно, трудно понять, находясь глубоко под землёй. Ход, в котором мы сидим, сотрясается, словно в конвульсиях. Вскакиваем на ноги, но нас сшибает на землю, под ногами змеятся трещины, стены вибрируют, вот-вот сойдутся, всё пространство наполняется пылью. В ужасе пискнула Катя, Эдик накрывает её своим телом, получая град ударов от валящихся камней. От сильного толчка, падаю на спину.
— Кирилл! — кричит Катя, пытается оттащить меня в сторону.
Словно во сне вижу, как откалывается от свода туннеля острая глыба и срывается вниз. Заслоняюсь автоматом, но острый осколок легко его переламывает и пробивает грудную клетку, вспыхивает жуткая боль, мгновенно перед глазами возникает синий мир, я могу улизнуть из этого кошмара, но это будет равносильно предательству. Рядом, на своём языке, выругался Осман и… всё смолкает, лишь изредка шелестят мелкие камушки, скользя по наклонной поверхности, да пыль забивается в ноздри.
У меня от боли перехватывает дыхание, в глазах двоится, хочу встать, но ноги не держат. Катя подскакивает ко мне:- Кирилл, как же так! Тебе больно? Надо, что-то сделать. Сейчас перевяжем, — замечаю, как трясутся у неё руки. Вероятно у меня серьёзное ранение, в груди немеет и словно холод вымораживает душу.
Осман вновь говорит на своём языке, он явно чрезмерно возбуждён:- Отойди, женщин, — наконец переходит он на русский и стягивает с меня, пропитанный кровью бушлат.
— Камень, не дайте камню окунуться в кровь! — мне кажется, я кричу, но оказывается, едва шепчу.
— Сейчас сделаю перевязку, — Осман разрезает на мне нательное бельё и в ужасе отступает.
— Что там? — хриплю я.
— Твоё сердце разорвано в клочья. Но так не бывает, почему ты жив? — он замирает в нерешительности.
— Осман, чего стоишь, — налетает на него с кулаками Катя.
— Здесь я бессилен, ему может помочь лишь бог, — грустно говорит он.
Внезапно появляется свечение, мой камень вырывается из складок одежды и зависает над ужасной раной. Он полностью очищен от доисторических ракушек, ярко светится и пульсирует, словно сердце. Возникает умопомрачительное состояние поместить его в своей груди, но страх захлёстывает сознание, панически боюсь последствий.
— Осман, убери камень, — превозмогая себя, шепчу я.
Аварец вытягивает руку, но его бьёт словно молнией, он с воплем отлетает в сторону, обожженные пальцы дымятся, но драконий камень, словно обижается, и меркнет, падает в складки одежды.
— Кирилл, воспользуйся им! — в отчаянье выкрикивает Катя.
— Нет, — твёрдо говорю я, — не быть мне Чёрным Драконом.
Под плач Катюши, уплываю в синюю даль. Вокруг меня призрачное сияние, голубая ленточка, словно усыпанная бриллиантами, возникает из пространства и увлекает в неведомый мир.
Лежу на изумрудной, шелковистой траве, ноги омывают тёплые волны. Низко носятся стрижи, под лёгкими порывами ветра приятно шумит камыш.
Боли нет, но и силы полностью оставили, кровь продолжает струиться из тела, даже не догадывался раньше, что её у меня так много.
— Дедушка, мёртвый человек! — словно сквозь сон слышу тревожный детский голос.
— Нет, Тархуша, это не человек, дракон.
— Он не похож на него, у него нет когтей, крыльев и клыков, — удивляется ребёнок.
— Тело не показатель, главное — душа, а душа у него дракона… но он не мёртвый. Внучок, беги к отцу, скажи, прибыл посланец из будущего.
С трудом открываю веки, в зрачки брызнул бодрящий свет, как вода, растекающаяся из-под вечного ледника. Непонятное ощущение, но чистое и светлое.
Очевидно очень раннее утро, небо в прозрачной белой дымке, солнце ещё не поднялось, но светло, словно взгляд пускаешь сквозь грани чистейшего хрусталя. Невероятно, но на небе виднеются две луны и, едва обозначены контуры третей. Вероятно я не на Земле, говорит мне логика, но сознание с радостью утверждает обратное. Но три луны? Как их связать с реальностью?
— Очнулся, родимый, — слышу мягкий, но пронизанный немалой силой, голос старого человека.
Скашиваю глаза, надо мной стоит крепкий старик, у него длинная, белее снега борода, взгляд пронзительный и мудрый, на лице ни единого отпечатка болезней, что должны быть в таком возрасте. Во мне зреет уверенность, не одну сотню лет разменял, но бодрый и спокойный. Он одет в просторные одежды, на них ни пятнышка грязи, вышивка у воротника, на поясе и рукавах поражает чёткостью и гармонией рисунка, чем-то она перекликается с русскими, украинскими и белорусскими узорами.
— Где я? — пытаюсь спросить его, но сил нет, даже шевельнуть губами.
Но старик словно читает мысли:- Это Даария.
— Даария? Ведь это легенда, — я не говорю, а посылаю мысль.
Но он вновь понимает меня, мягко улыбается:- Всё в мире когда-нибудь становится легендой.
— Но это Земля?
— Да. Это Мидгард-Земля, одна из множества земель населённых Великой Расой. Это четырёхмерный Мир Людей. Не часто к нам забредают странники из многомерных миров.
— Это вы обо мне? Кто я?
Старик задумался, видно хочет подобрать правильный ответ.
— Ты почти человек, но в большей мере дракон. Ты из мира, который находится в конце Золотого Пути, перед началом Величайшего Мира Прави, это Рубеж. Жители, населяющие эту часть, являются больше воинами, но, вмешиваются в события людей редко. Исходя из того, что ты изранен, началась война. Вероятно, тяжёлые частицы первозданного мрака, вырвались, в светлую часть Сварги, внося Хаос, и нарушают Гармонию.
— Ты говоришь не как человек, ты бог? — вырывается у меня.
Он мягко улыбается:- Нет, конечно, Бог Един, но мы преуспели в своём развитии, и потомки назовут нас богами. Чувствую, ты хочешь знать моё имя, — ласково смотрит на меня старик.
— Очень! — с жаром прошу я. Мне кажется, сейчас услышу нечто невероятное, это перевернёт моё сознание. Удивительно, но ум очищается, и силы возвращаются, ужасная рана стягивается на глазах, в груди ухнуло сердце и ритмично забилось, разнося кровь по телу, стремительно возвращая меня к жизни.