Тайная комната ядерной феи
День 1
Темнота. Тишина, от которой закладывает уши. Так тихо, что через минуту начинаешь слышать биение своего сердца. Движение глаз. Начинаешь слышать то, чего не существует. Толкер говорит, что мир погиб. Сгинул. Растворился. Толкер уверен, что не выжил даже Бог, поэтому человеку остаётся только молиться и уповать на милость судьбы. На милость крыс.
Эля привыкла жить в темноте. В тишине. Она прекрасно знает, что генератор не вечный. Слабый. Знает, что Толкер может не вернуться. Сгинуть. Мир, что раскинулся за Периметром – враждебный, злой и холодный. От сырости она то и дело кашляет. Толкер говорит, что это «каменная болезнь». Даёт ей таблетки. Если бы не её покровитель, она бы не продержалась и нескольких часов.
«Снаружи – ад, - говорил он. – Ты должна быть мне благодарна. Я живу ради тебя». И она была благодарна. Шить и ремонтировать одежду она давно научилась без света. Ей было довольно красной аварийной лампочки, что горела без устали. После «Вот Этого Всего» уже не до роскоши.
«Я – как эта лампочка, - говорил Толкер. – Как только я погасну, ты окажешься в темноте. Ты должна радоваться, что оказалась у меня». И она радовалась. Но часто ей было скучно. Эля привыкла к тишине, которая то и дело наполнялась звуками. Капли. Скрипы. Шаги. Она понимала: это враждебный мир, что раскинулся снаружи, желает ей гибели.
Толкер может месить сапогами грязь за Периметром несколько дней. Однажды его не было целую неделю! Эля задыхалась. Генератор гудел громче обычного. Ей казалось, что Толкер больше никогда не вернётся, а она – так и останется в бункере. Но её спаситель возвратился. Улыбаясь, как всегда, белоснежной улыбкой. Её герой. Её господин. Её любовь и смысл жизни.
Тишину пронзили до боли знакомые звуки. Ключи проворачивались в механизмах замков. В уголках глаз Эли появились слёзы. Как всегда. Он вернулся. Принёс подарки. Он заправит генератор, поставит бутыли с чистой водой. Толкер вновь превзошёл самого себя – чтобы подарить ей ещё несколько дней жизни.
- Здравствуй, - устало прошептал он, снимая костюм. Эля знала, что её спаситель никогда не оставляет его грязным. Чистит в шлюзе, смывая радиоактивную пыль. – Почему в темноте сидишь?
Мощной рукой Толкер включил рубильник. Бункер наполнил свет, выхватив скудную обстановку. Спиртовка. Опреснитель воды. Десятки банок с консервами. Стойка для её нехитрых пожиток: платья, брюки, майки. За шторкой в углу – унитаз. Хитрое устройство обходилось совсем без воды, но временами издавало неприятный запах. Расплата за безопасную жизнь в новом мире.
- Надевай платье, чулки, трусики, - радостно сказал Толкер. Он, как всегда, был полон энергии. – Сегодня у нас будет праздник. Тебе сегодня 18 лет! Поздравляю. Если бы не Вот Это Всё, ты бы… Ты бы…
- Ого! – воскликнула Эля, в нетерпении перебив его. – День рожденья! Как я могла забыть?
Действительно, как она могла забыть… Легко. В бункере, где дни медленно сочились, словно сгущёнка из синей банки, не мудрено забыть важную дату. До чего же Толкер сентиментален! Он настаивал, что они должны отмечать все праздники вместе. Порой это были простые посиделки на диване. А иногда – уютный ужин при свечах. За годы своего заточения она научилась готовить десятки блюд из консервов. Радовать Его – господина и спасителя.
Толкер не уставал поражаться её смекалке и изобретательности. Чего только стоили её овощные котлеты из рагу и кукурузы! А лепёшки из гречневой и ржаной муки? Если удача была на их стороне, и ему удавалось раздобыть мясные консервы, Эля могла приготовить жаркое, сварить суп или даже испечь пирог.
- Так и будешь меня стесняться, да? – шутливо спросил Толкер, наблюдая, как его подопечная зашла за ширму и там переодевается.
- Не подглядывай, - улыбнулась Эля. – Ты же знаешь, что девушки этого не любят.
Хотя откуда ей знать, что любят девушки? Последний раз она выходила за Периметр много лет назад: десять или больше. Из прошлой жизни Эля помнила лишь фрагменты. Осколки. Аккуратный дом бежевого цвета, вокруг которого она каталась на велосипеде. Лужайку, где можно поваляться с братом. Девочку из коттеджа напротив, которую она ненавидела.
Что было дальше? Эля знала лишь то, что Толкер спас её. Что мир детства уничтожен. Дом – обветшал и осыпался. Если устоял. На выжженной лужайке пасутся тени. Да и девочка из коттеджа напротив, наверно, умерла в страшных муках. «Так ей и надо», - думала Эля и никак не могла вспомнить, за что она так ненавидит её.