- Что? Что за набор слов? – Снеф снял шапку и задумчиво чесал голову. – Что случилось-то? Ты от кого-то прячешься?
- Набор слов? Да как ты смеешь! – взмахнула руками Эля. – Я прячусь от зомби. От снарков. От вампиров. От грамкинов. От мутантов и машин. За Периметром слишком опасно! Я удивлена, что ты выжил, совсем один. Хотя, если ты продолжишь в том же духе…
- Нет-нет, подожди, подожди, - Снеф замахал руками. – То есть ты хочешь сказать, что снаружи – полный Пэ? Ну, как бы тебе объяснить… Снаружи – лютый ад?
- За Периметром, - кивнула девушка. – Да. Там нет жизни, увы. Может, через десять или пятнадцать лет, как говорит Толкер…
- Стой, стой, красавица, - от Снефа был такой запах, словно он вообще никогда не слышал не только о спирте и ватных дисках, но и просто о тёплой воде. – Ты хочешь сказать, что ты тут сидишь, с шести лет… Потому что снаружи, ой, за Периметром – ад, и жизни нет?
- Совершенно точно, - подтвердила Эля. – Ничего, через день или два вернётся Толкер. Думаю, что он будет рад тебе. Он мне говорил, что пока не встречал живых людей. Ну, которым можно доверять. Что они все одичали. Но ты говоришь, как нормальный. И выглядишь почти также. Мы будем жить втроём. Это же здорово!
- Как, говоришь, тебя зовут? – Снеф задумчиво почесал голову. – Оля? Аля?
- Эля, - поправила его девушка.
- Так вот, Эля… - продолжил молодой мужчина. – Давай-ка присядем. Давай-ка ты расскажешь мне, что тут происходит.
Её монолог, казалось, продолжался бесконечно долго, хотя на самом деле прошло всего пятнадцать или двадцать минут. Сталкер не мог усидеть на одном месте. Он то и дело вскакивал, хватал себя за голову. Закрывал рот рукой. Когда она выдохнула, он просто молчал. Долго – целую вечность. То есть пятнадцать или двадцать минут.
- Ничего не говори никакому Толкеру, слышишь? Он тебя обманывает, - спокойный голос Снефа никак не вязался с его мимикой и жестикуляцией. - Нет никакого ада. И снаружи, ну, то есть за твоим Периметром, всё нормально. Если не считать проблем с парковкой, загрязнением среды и тому подобным. Он тебя обманул, понимаешь?
Эля вскочила на ноги. Простояв несколько секунд, девушка зашаталась. Кое-как добредя до дивана, она рухнула на него. Её пронзил кашель. Долго, долго сотрясал её. Так сильно, что ей казалось: вот-вот и она задохнётся. Когда в глазах уже потемнело, откуда-то сверху появилась рука и вставила ей в рот трубку.
- Вдохни! Быстро! – крикнул Снеф и нажал на кнопку. Прибор издал звук – «пшш», словно воздух из консервов, и кашель ослаб. Ещё несколько глотков живительного газа, и ей стало легко дышать.
- Тебе срочно нужно на поверхность, - протянул Сталкер, почёсывая бороду. – У тебя астма! Здесь ты долго не протянешь. Давай-ка, давай-ка, пойдём со мной.
- Ты всё врёшь! – кричала Эля, отдышавшись. – Нет там ничего! Тебя прислали чудовища, чтобы ты выманил меня. Мутанты или эти, как их… Снарки. Чтобы забрать меня.
- Тише-тише, девочка, не кричи! – Снеф внезапно засмеялся. – Я тебе докажу, что мир никуда не делся. Ты будешь мне благодарна, хе-хе.
Вдруг глаза его начали вылезать из орбит, и он смущённо закрыл лицо руками. Он увидел сочную грудь, нежную белую кожу, которая никогда не знала солнечных лучей. Роскошные белые волосы локонами падали на великолепное тело. В его жизни не было девушки красивее и, как сказал бы его отец, «породистее».
- Ты что делаешь? – в ужасе зашипел он. Хотя в голосе слышалась мольба: «продолжай, продолжай». – Запархнись! Ты знаешь, как тяжело себя в руках держать?
- Как что делаю? – удивилась Эля. От холода у неё по коже побежали мурашки. – Пытаюсь быть тебе благодарной.
- Одевайся немедленно! – почти прокричал Сталкер, набрасывая на неё первое, что попалось под руку - плед. – Давай-ка, давай. Одевайся! О, отцы небесные! Значит, так. Сейчас я уйду. А ты уберёшь пыль, приставишь обратно решётку. И никому не скажешь, что я здесь был. Понятно? Я вернусь завтра. Вернусь, чтобы доказать тебе. Хорошо?
У Эли на глазах появились слёзы. Первый человек (не считая Толкера), которого она увидела за столько лет, собирался уйти. Так быстро, а ведь они ни о чём даже не успели поговорить. Но в этом бункере голос мужчины был не просто словом, а законом.
- Ну не плачь, девочка, не плачь, - голос Снефа вдруг стал мягким, как горячая карамель. – Не плачь, я вернусь. Вот, возьми пока, - он протянул ей прибор, благодаря которому она не задохнулась пять минут назад.