Я делаю несколько глубоких вдохов.
– Вы что, меня арестуете?
– Нет, – отвечает Чибуцо. – Я же сказала, пока мы с вами только беседуем.
– Но вы сказали «похищение». Вы думаете, что это я похитила Гарри?
– Мы пытаемся выяснить, что случилось, – говорит Эби. – Вы не откажетесь ответить на несколько наших вопросов? Если вам нужна юридическая консультация, то вы имеете на нее право.
– Несколько вопросов? – спрашиваю я.
– Да, – подтверждает сержант.
Я задумываюсь, не выбрать ли мне опцию «юридическая консультация». Но тогда придется ждать, пока они пригласят адвоката. Это может занять уйму времени, а мне надо обратно на работу. Ведь если я задержусь здесь надолго, то придется потом объяснять Бену, почему я опоздала. В конце концов, я ничего плохого не сделала, так что адвокат мне ни к чему. И так прорвусь.
– Я отвечу на ваши вопросы, – говорю я. – Адвокат мне не нужен.
– Уверены? – переспрашивает Чибуцо.
– Да.
Вопросы оказываются теми же, что и вчера. Что случилось, когда я пришла домой, о чем мы с Гарри разговаривали. Отвечать приходится подробно, так что я словно проживаю вчерашний вечер заново, минуту за минутой. Скорее бы все закончилось… Время идет неумолимо – на часах уже почти без четверти два.
– А вот раньше… – Чибуцо заглядывает в свой список вопросов. – Раньше, в две тысячи пятнадцатом году, двадцать четвертого октября, в субботу, вас уже обнаруживали в парке Фрайерн, где вы шли по дорожке, толкая перед собой коляску с трехмесячным младенцем Тоби Дрейпером. Его мать, Сандра Дрейпер, заявила о его пропаже за двадцать минут до этого.
Эти слова для меня словно удар в солнечное сплетение. Эби поднимает голову. Они с коллегой смотрят теперь на меня в упор, и я чувствую, как у меня начинают рдеть щеки.
– Да, – каркающим голосом отвечаю я. – Да, но в тот раз я объяснила полиции, что это было чистое недоразумение.
– Не могли бы вы еще раз рассказать нам, что тогда случилось? – спрашивает Чибуцо.
«Нет, черт возьми, не могла бы!» Ворошить эту болезненную древнюю историю – последнее, чего мне хочется сейчас.
– Что вы помните о том инциденте? – продолжает моя собеседница.
Делаю глубокий вдох.
– Я шла по парку и вдруг увидела коляску – она стояла у небольшой группы деревьев. Я сошла с тропы и подошла ближе, чтобы посмотреть. В коляске спал ребенок. Я огляделась вокруг, никого не увидела и подумала, что надо взять коляску и отвезти ее в полицию, куда я и направлялась в тот момент, когда рядом со мной вдруг остановилась полицейская машина.
Я умолкаю, и детективы тоже не произносят ни слова. Молчание затягивается.
– У вас был с собой мобильный телефон? – Констебль Маршалл задает вопрос, которого я ожидала, потому что его задавали мне полицейские и в тот раз.
– Да, – говорю, – телефон у меня был, но я подумала, что если отвезу ребенка в участок сама, то так будет быстрее.
– А вы не подумали, что лучше было бы сначала все-таки позвонить нам на всякий случай: вдруг об этом ребенке кто-то беспокоится, вдруг его уже ищут?
– Теперь, задним числом, я это, конечно, понимаю. Но в тот момент мысли у меня немного путались.
– Не могли бы вы объяснить подробнее? – спрашивает Чибуцо. – Почему у вас путались мысли?
Я прекрасно понимаю, к чему они клонят.
– В августе того года… – Голос у меня становится сиплым, я откашливаюсь и начинаю снова. – В августе того года мой сын… мой трехлетний сын умер от острого лимфобластного лейкоза. Я была вне себя от горя. Я и сейчас еще не оправилась.
– Очень вам сочувствую, – говорит Эби и смотрит на меня с жалостью.
Но ни сочувствие, ни жалость не мешают ей продолжать ворошить все это и дальше. Снова и снова они заставляют меня брести через боль, а сами слушают и наблюдают.
– Это была не единственная моя потеря, – говорю я. – Лили, сестра-близнец Сэма, умерла при родах. Так что я потеряла обоих детей.
Чибуцо кивает. Маршалл смотрит вниз, на свои ботинки.
– Но вы ведь это все уже знаете, – говорю я, глядя прямо в честные карие глаза детектива-сержанта. – У вас же все там записано.
Она снова заглядывает в бумаги, лежащие перед ней на столе.
– Здесь сказано, что вы в то время страдали от депрессии. Это так?
– Да, – отвечаю, скрипнув зубами. «И ты бы небось страдала, умри у тебя второй ребенок».
– Я знаю, для вас это непросто, – настаивает Эби, – но миссис Дрейпер утверждает, что отвлеклась лишь на пару минут, когда ее старший малыш, которому тогда было чуть больше года, убежал в кусты. Она говорит, что, когда вернулась, коляски не было там, где она ее оставила, а вы быстро удалялись по тропинке, толкая ее перед собой. Она говорит, что кричала вам, но вы не реагировали. По ее словам, вы не могли ее не слышать, если только вы не глухая. Побежать за вами она не могла: ее малыш не слушался и продолжал убегать от нее. Тогда-то она и позвонила в полицию. Вы разве не слышали, как вам кричала миссис Дрейпер?