– А ты любишь поезда? – спрашивает вдруг ребенок. Его мордашка украсилась шоколадными усами, и я невольно улыбаюсь, глядя на него.
– Очень люблю, – отвечаю я. – Один раз я проехала на поезде всю Францию, а потом еще Испанию и Португалию.
– Ого! И долго ты ехала?
– Много-много дней.
– И ночей тоже? Ты спала в поезде?
– Иногда, – говорю я, вспоминая тесное купе, где мы были вдвоем со Скоттом, в те первые дни нашей любви. В те прекрасные, бездумные дни.
– А мы так можем? – сразу загорается Гарри, а его глаза широко раскрываются в предвкушении приключения. – Мы можем проехать через эти страны и спать там в спальных мешках?
Мне так хочется сказать ему: да, конечно, можем. Я готова пообещать ему, что мы завтра же купим билеты на паровоз и отправимся в кругосветное путешествие, только я и он. Мы будем ехать по прекрасным местам и махать рукой всем, кто встретится нам на пути. Мы будем разговаривать с разными интересными людьми, и у нас будет собственное купе. Я куплю ему кепку, как у машиниста, а кондуктор даст ему посвистеть в свисток. И нам будет так весело…
– Конечно, Гарри, когда ты вырастешь, то обязательно поедешь, куда захочешь.
– Отлично, – отвечает малыш, уткнувшись носом в шоколад, отчего его голос звучит, как в трубу.
Звонок в дверь, я вздрагиваю.
– Кто это? – спрашивает Гарри, хмуря лобик, и ставит кружку на стол.
– Это, наверное, Скотт, – отвечаю, вставая. – Не волнуйся. Он тебе понравится. Он хороший.
– Ладно.
– Я пойду открою ему дверь, – продолжаю я, – и сразу вернусь. А ты посиди пока здесь, хорошо?
Гарри кивает, лицо у него серьезное.
Выхожу из кухни, прикрыв за собой дверь. Скотт больше не хочет пользоваться своим ключом. Мы расстались и больше не живем в одном доме, но я все же настояла, чтобы он оставил себе один комплект. Ведь это и его дом, был и всегда останется. Но он, когда приходит, никогда не открывает дверь сам, всегда звонит.
Распахиваю входную дверь – на пороге стоит мой хмурый муж, с его куртки течет вода.
– Привет, заходи. Я и не знала, что там такой дождь… – Делаю шаг в сторону, и он проходит мимо меня в прихожую. – Куртку снимешь?
– Я ненадолго, Тесс. Зачем ты меня вызвала? – Его глубокий басовитый голос заполняет собой все пространство прихожей.
– Ш-ш-ш, не так громко, – говорю я, кивая в сторону кухни.
– Что? – спрашивает муж еще громче, чем раньше. – Почему? Там кто-то есть?
– Скотт, пожалуйста…
– Хорошо, – подчеркнуто шепчет он.
– Послушай, – начинаю я. – Я сегодня пришла домой с кладбища…
Лицо Скотта делается еще мрачнее. Он никогда не ходит на кладбище; говорит, что это его угнетает. И что лучше он будет помнить их такими, как при жизни.
– …и вот, я вошла, а тут, на кухне, сидит маленький мальчик.
Смысл сказанного доходит до Скотта лишь через несколько секунд.
– Маленький мальчик? – переспрашивает он, морща лоб. – О чем ты говоришь? Какой еще мальчик?
– Вот об этом я и хочу тебе рассказать, – говорю, чувствуя, как у меня колотится сердце. – Он и сейчас там. Его имя Гарри.
Скотт вдруг хватает меня за плечи и заглядывает мне в глаза так, словно что-то ищет.
– Тесса, какого черта? Я надеюсь, ты не наделала глупостей?
Стряхиваю с плеч его руки и отхожу в сторону.
– Ничего я не наделала, – отвечаю свистящим шепотом. – Я пытаюсь объяснить тебе, что случилось. Я пришла домой, а он здесь, у нас дома, сидит за кухонным столом и рисует. А еще он спросил у меня, я ли его мама!
– Господи, Тесс… Что ты натворила?
Оттолкнув меня в сторону, муж распахивает дверь в кухню и замирает на пороге, пораженный открывшейся ему картиной: Гарри сидит за столом и возит указательным пальцем по дну кружки, стирая шоколадную пенку.
Я проскальзываю мимо Скотта и встаю за спиной у нашего маленького гостя, чтобы тот не испугался, оказавшись один на один с сердитым чужим дядькой. Но ребенок, похоже, нисколько не оробел. Он долго смотрит сначала на Скотта, а потом снова на меня.
– Гарри, – с наигранной жизнерадостностью начинаю я. – Это Скотт, я тебе о нем говорила.
Тот встает со стула и вытирает липкие пальчики о джинсы. Потом обходит стол кругом и протягивает руку.
– Рад познакомиться, Скотт, – говорит он, и его звонкий детский голосок звучит так уверенно и чисто, что меня прямо подмывает его обнять.
Это со мной Скотт был резок. Перед Гарри же он стоит, раскрыв от удивления рот, и жмет ему руку, точно в забытьи.
– Привет, – хрипло каркает он. – Нам с Тессой надо поговорить сейчас в прихожей, ладно? Мы недолго.
– Тебя зовут Тесса? – спрашивает меня Гарри.