— Я понимаю.
— Вот и хорошо. Завтра явитесь на опознание по следующему адресу…
Петелина оформила протокол допроса и дала его Мальцеву на подпись. Ее смутил довольный блеск в его глазах. Что его так радует? То, что неприятная процедура завершилась? Или он ее в чем-то обманул?
Когда Мальцев расслабился и собрался уходить, Елена задала ему последний вопрос. Это был своеобразный контрольный выстрел.
— Дмитрий Николаевич, опишите, пожалуйста, проводницу поезда Москва — Петербург.
Мальцев смутился и ответил не сразу.
— Проводницу? Я что, обязан ее помнить?
Теперь в его глазах Елена заметила тревогу. Она всегда больше следила за эмоциями допрашиваемых, чем за их словами. Лжец заранее готовит нужные фразы, и сбить его трудно. А вот эмоции порой выдают истину.
— Хотя бы возраст, фигуру. Или в вашем вагоне проводником был мужчина?
— Женщина! Больше ничего не помню! — озлобился Мальцев. — Я могу идти?
— Идите, раз не помните.
На пороге кабинета Мальцев обернулся и просиял.
— Вспомнил. У проводницы был синяк. Она его замазала, но он все равно был заметен.
Контрольный выстрел просвистел мимо. Мальцев говорил правду. У следователя осталась единственная подозреваемая в убийстве.
9
Елена Петелина не могла избавиться от тяжелого впечатления после бесплодного допроса Инны Мальцевой. Ни на один вопрос подозреваемая в убийстве, совершенном с особой жестокостью, не ответила. Она замкнулась и мучительно наблюдала за следователем, словно та была диктором на экране телевизора, говорящим на непонятном языке. Где были мысли Инны, о чем она думала, почему не пыталась оправдаться? Только однажды ее сжатые губы неуловимо дрогнули в неком подобии улыбки — это была реакция на вопрос о фотографии маленькой девочки. Елена уцепилась за эту соломинку, но как ни старалась, так ничего и не добилась.
В дверь деликатно постучали. Елена Павловна отвернулась от окна, машинально одернула мундир, поправила прическу. На пороге кабинета стоял начинающий полнеть сорокапятилетний мужчина в длинном плаще, шейном платке и крупных очках в тяжелой оправе.
— Аркадий Борисович Красин, психиатр, — представился человек, чья подпись стояла на рецепте Инны Мальцевой. — Вызывали?
— Заходите, Аркадий Борисович.
Психиатр заметил вешалку, снял плащ и остался в твидовом пиджаке с декоративными заплатками на локтях.
— Вы позволите? — спросил он, указывая на кресло у стола.
Елена кивнула. Красин сел. Цепкий взгляд из-под очков пробежался по рабочему столу, скользнул снизу вверх по фигуре следователя и сосредоточился на ее лице. Петелину откровенно изучали карие, чуть прищуренные глаза. Елене стало неловко. Обычно она сама наблюдала за мимикой и душевным состоянием посетителей, но никак не наоборот. Петелина заняла свое рабочее место, зашуршала бумагами, выдвинула и задвинула ящик, поправила экран ноутбука.
— Елена Павловна, успокойтесь, — ласково произнес Красин.
«Это уже ни в какие ворота не лезет!»
Следователь захлопнула ноутбук и с вызовом посмотрела на психиатра.
— Хочу напомнить, что это вы у меня на приеме, а не я у вас, — сказала она.
Красин откинулся на спинку кресла и расплылся в улыбке.
— А форма вам идет. Мне нравятся женщины в форме. Женское эго в мужской оболочке обещает гремучую смесь эмоций и разума. Две разные стихии, и какая из них победит — еще вопрос.
Петелина демонстративно включила диктофон и отчеканила ледяным голосом:
— Меня интересуют другие вопросы. Я вызвала вас, Аркадий Борисович, чтобы поговорить о вашей пациентке.
— Я весь внимание. Кто вас интересует?
Психиатр услужливо подался вперед. Елена смогла в деталях рассмотреть его нос с горбинкой, как будто специально приспособленный под очки. Или, по теории Дарвина, от вечного давления тяжелой оправы образовался «хребет Ломоносова»?
— Речь идет об Инне Мальцевой.
— Инна… Случай не из простых.
— Как давно вы с ней знакомы?
— Месяца три. Я лечил ее от депрессии.
— Это связано с ее внутрисемейными отношениями?
— И да и нет.
— Поясните.
— Я врач, и понятие врачебной тайны для меня…
— Мы подозреваем Инну Мальцеву в убийстве, совершенном с особой жестокостью!
Красин всплеснул руками.
— Мне известно об ужасной трагедии, случившейся в ее семье. Очень печально…
— Откуда вы об этом узнали? — спросила следователь.
— Мне позвонил муж Инны, Дмитрий Николаевич. Он бранился, обвинял меня в непрофессионализме и так далее. Скажите, неужели Инна действительно совершила злодеяние?