Как тщательно меня укатала бюрократическая система, заточенный под «жаворонков» мир и страх оказаться под забором, как мне всю жизнь обещали учителя и начальники, если я не научусь вписываться в общество.
Вписалась, бл-л-л-л…
Я так и стояла спиной к двери и Аире и глубоко дышала. Из окна открывался вид на уютный уголок дворцового сада, где я, кажется, ни разу не была. Маленький фонтан выбрасывал слабую струйку воды не выше колена, бледные розы карабкались по кованой решетке к пылающим алым небесам, а на мраморной низкой скамье сидела кошка странного голубовато-пепельного окраса, казавшаяся отсюда плоским рисунком, и умывала лапкой за ухом.
У меня уже галлюцинации? Здесь же не водятся кошки.
Пальцы холодели — я уже почти не чувствовала их кончики. Медленно потянула перчатку с руки и дотронулась до своих губ, не почувствовав прикосновения, словно под наркозом.
Какие у меня шансы против демоницы? Странно, что меня до сих пор не спеленали ее татуировки. Не задушили черные ленты. Она хочет поиграть со мной как кошка с мышью? Поиздеваться напоследок?
Одно время я ходила на крав-магу в своем фитнес-клубе. Сначала думала, это такой набор упражнений вроде капоэйры — боевое искусство, обструганное до метода похудения. Но все упражнения почему-то кончались одним и тем же: «И теперь, когда противник отвлекся, бегите!»
Кое-чему я там научилась. Бегать, например.
Но сейчас то единственное, что я знаю из боевых приемов, если не считать секретных ударов в «Мортал Комбате», никак мне не пригодится.
Бежать нельзя. Некуда. Никак.
И даже превысить пределы самообороны с помощью какого-нибудь тяжелого тупого предмета у меня не получится. В маленькой комнате, со стенами, обитыми темно-красным шелком с золотыми цветами, есть только величественный письменный стол размеромне меньше теннисного, высокое тяжелое кресло с резьбой и могучий диван на толстых львиных лапах. Ни лампы, ни пресс-папье, ни даже письменного прибора, чтобы запустить им в Аиру.
Да и не хочу я никого убивать.
Достаточно того, что меня исковеркал один мир.
Подчиняться еще и другому, и становиться убийцей только потому, что Хаос так решил, я не собираюсь.
Может быть, она и не умрет по-настоящему после этого. Отправится в приемную к императору, как те девушки, что не добежали до отбора.
Может быть, и я не умру.
Только вот проверять совершенно не хочется.
Кто знает, вдруг на высших уровнях этой игры ставки серьезнее, чем просто унизительный вылет?
Позади послышался шелест ткани. Я прикрыла глаза. Что ж, моей сопернице надоело ждать, и она решила сделать первый шаг?
— Никак не могу понять, откуда ты взялась на мою голову! — зло ударило мне в спину шипение Аиры. — Спутала мне все планы! Выскочила из какого-то идиотского мира, влезла в отбор с таким видом, будто имеешь на что-то право! С чего ты взяла, что это вообще имеет к тебе отношение? У вас там волшебное царство справедливости, и даже трава на лугах пахнет карамелью?
Простите, а убивать меня сегодня будут?
Вообще-то я сама задавалась вопросом, чего это я такая дерзкая.
Мне просто нечего терять. Когда устаешь изворачиваться и прятаться, встать и с наглыми глазами занять свое место — лучший вариант.
Кошка на скамейке потянулась и попыталась поточить когти о спинку. Мрамор отнесся к этой идее без энтузиазма, и пепельная киса села на попу с очень озадаченным видом. Она по-прежнему казалась двумерной, будто нарисованной, но вела себя как живая.
Позади меня колыхнулся воздух, и я почувствовала легкий запах чуждого мне существа. Она иной расы, она не может не пахнуть иначе. Когда этот запах носит на себе тот, в кого я влюблена, он кажется мне привлекательным.
Аира же вызывает отвращение.
— Кто бы обратил на тебя вообще внимание! Подумаешь, дурочка из пустых миров, мало, что ли, их Ран сюда перетаскал! Были и посимпатичнее тебя. Но все вы быстро наскучиваете, потому что внутри ничего нет. Так зачем ты полезла вперед? Почему Рраш смотрел на тебя всю процедуру представления?
А он смотрел?
Я была слепая курица и вообще ничего не замечала.
Оказывается, можно наступить демонице на хвост, даже не понимая этого.
Вот помогла бы мне тогда вернуться домой, и ничего бы сейчас не было.
Ни этой кровавого цвета комнаты, ни угрожающего шелеста платья, словно шороха змеиной кожи по камням, ни голоса, вливающего яд мне в вены, шепчущего, шипящего, злого.