Воспоминания тронули сердце и заполнили места, где гнездилось одиночество.
Она улыбнулась.
Пусть этому никогда не суждено случиться, но часть ее фантазий осуществилась. Дилан занимался с ней любовью, и это было прекрасно! Да, Эмма не уверена насчет «прекрасно». Она настолько отключилась, что не знала, хороший он любовник или нет. Но в мире ее фантазий Дилан был лучшим. Журнал «Эппил» тоже так утверждал, называя его самым сексуальным холостяком этого года. Тут же были подтверждения его бывших подружек. Значит, это правда.
Веки Эммы отяжелели. Так трудно держать глаза открытыми, когда завернута в покрывало, а тело нежится на мягких подушках!
Поэтому она прекратила борьбу и отдалась дремоте.
Тр-р-р-р! Тр-р-р-р! Тр-р-р-р!
Эмма вскочила, озираясь. Она на диване, прикрыта любимым покрывалом. И сколько проспала?
Прищурившись, она глянула на настенные часы. Половина девятого. Вот это да! Полтора часа! Раньше она никогда не спала вечером!
Тр-р-р! Тр-р-р-р-р! Тр-р-р-р!
Телефон зазвонил снова. Они нашарила его в сумке и поднесла к уху:
– Алло.
– Привет!
Дилан. Нельзя ошибиться. От его глубокого баритона млела половина женского населения из числа поклонниц кино.
– О, привет!
Она пошевелилась, поставила ноги на пол и покачала головой, прогоняя сон.
– Я тебя не разбудил?
Неужели у нее такой сонный голос?
Она постаралась сделать вид, что не спала.
– Вовсе нет.
– Занята?
– Нет, просто сижу, перебираю в уме детали мероприятия.
Тут она некстати зевнула и поспешно прикрыла рот ладонью.
– А ты что делаешь?
– Ничего особенного. Говорил по телефону с Дарреном, и мой менеджер пообещал сегодня вечером приехать, навестить меня. Честно говоря, я уже устал от безделья.
– Ты же привык к постоянной работе.
– Не могу дождаться, когда вернусь на площадку. И в то же время чего-то опасаюсь.
– Понимаю, это из-за Роя. Как-то странно каждый день приезжать на площадку, зная, что его больше нет, а ты продолжаешь жить.
– Почему ты так умна, Эм? Видишь меня насквозь.
– Полагаю, мне повезло оказаться первой в очереди, когда раздавали мозги.
Она прикусила губу. Ей все еще было неловко говорить с Диланом, тем более что черное облако по-прежнему висело над головой и не давали покоя угрызения совести. Почему он вдруг оказался ее лучшим другом? Неужели осколок шрапнели в голове изменил его приоритеты? Они всегда очень сердечно друг к другу относились, но с тех пор, как стал знаменитостью, он не слишком нуждался в ее обществе. А теперь вдруг ведет себя так, словно они лучшие приятели.
Наверное, он еще не в себе. Мозги на место не встали. И нуждается в ком-то, кому может доверять. Как только станет прежним, все изменится. В этом нет сомнений. Дилан очень занятой человек, за которым гоняются поклонники и журналисты. И у него столько возможностей для работы.
Она поморщилась.
«Не привыкай к его вниманию, Эмма».
– Не буду тебя задерживать, – сказал он наконец. – Я звоню, чтобы подтвердить наше свидание.
Свидание? Неудачный выбор слов.
– Ты имеешь в виду поездку в больницу?
– Да, в пятницу утром. Ничего, если я заеду за тобой в девять?
– Конечно! Я все еще не уверена в моей роли во всем этом, но счастлива помочь.
– Ты и помогаешь. Помогаешь МНЕ.
Он сказал это так искренне, что сжалось сердце. До Эммы дошло, что он не только возвращается к работе, которой отчасти боится, но и впервые выходит на публику, ожидающую увидеть Дилана Макея в его настоящей форме. Это явно его беспокоит. Он не знает, готов ли к этому, и нуждается в поддержке сестры и подруги.
– А ты сможешь изменить множество детских жизней.
– Надеюсь. Увидимся около девяти, Эм. Сладких снов.
– И тебе тоже.
Эмма отключила телефон и несколько минут сидела, вновь перебирая в памяти разговор. Нужно перестать думать о Дилане Макее. Обычно ее занимали мысли о еде. Но как ни странно, она не голодна. Мало того, при одном воспоминании о еде желудок переворачивался. Пришлось взять телевизионный пульт. Она нажала кнопку, и маленький плоский экран осветил темную комнату. Местный канал транслировал фильм. Эмма устроилась удобнее, подняла ноги на журнальный столик и уставилась в экран, на котором возникло красивое лицо Дилана Макея. Его чувственные синие глаза смотрели в хорошенькое личико Софи Адаме, последней милашки Голливуда. Ковбой и его девушка готовились ехать на закат. Крупным планом взят заключительный поцелуй, и что-то холодное и болезненное пронзило сердце Эммы, когда губы влюбленных слились.