– Но я уверена, что этого хватит, – добавила гостья, держа белый листок.
– Да, я тоже так думаю. – Саймон пристально смотрел на нее, теребя дыру в кожаной обивке кресла. В какой-то момент ему показалось, что она не отдаст ему бумагу с цифрами. – Могу я посмотреть, во сколько Джеймс оценил мои долги?
Она еще секунду помедлила, а потом вложила листок ему в руки. Саймон открыл его и глянул на число в самом низу.
Потом посмотрел на него еще раз. Моргнул и опять уставился туда же.
После чего поднял голову и злобно глянул на девушку, которая казалась такой невинной и безобидной, и в приступе ярости сжал бумагу в кулаке и швырнул ее на пол.
– Будьте вы все прокляты! – Саймон вскочил с кресла и опять наклонился к гостье. – Это опять шутка? Я что, похож на дурака?
Ее глаза расширились от страха, и она задрожала еще сильнее.
Гостья встала со стула, наклонилась и взяла бумагу, а потом прижала ее к груди.
Во всяком случае, ей хватило здравого смысла держаться от него подальше. Ему хотелось задушить ее.
– Я хочу знать, кто все это придумал и зачем!
Взгляд Саймона беспощадно замечал каждую деталь, говорящую о ее бедности, – простое платье, отсутствие украшений, старомодную обувь. Неужели она ожидала, что при таком внешнем виде кто-то может поверить, будто у нее есть такие огромные деньги?
– Посмотрите на себя. Судя по вашему платью, вы сами едва сводите концы с концами. – Он на мгновение смолк, глядя на смятение, написанное на ее лице. – Ну, что вы сможете мне сказать?
– Простите, я не…
– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли, – прервал ее Саймон, чувствуя, что его терпению сейчас придет конец. – И сказали тому, кто вас послал, что его план не сработал. Вы на самом деле думали, что я поверю в вашу ложь?
Он увидел, как в ее глазах появилось отчаяние.
– Отвечайте мне, черт побери!
– Я говорю вам, это правда. Деньги принадлежат мне, и я отдам их вам, только если вы…
– Сделаю что?
– Если только вы… – Она посмотрела ему в глаза пристальным немигающим взглядом и проглотила комок в горле. – Женитесь на мне, – проговорила девушка так тихо, что он с трудом услышал ее.
Саймон отступил, словно близость этой безумной просительницы оскорбляла его, и глянул на нее с жалостливым недоумением. Но в глазах девушки застыло такое отчаяние, что он не выдержал и отвернулся. Кто посмел так жестоко подшутить над ним? Видимо, это был не Джеймс. Тогда, наверное, Розалинд? При мысли, что за всем этим стояла именно она, у него спазмом сжало живот, и Саймон сглотнул желчь ненависти, которая грозилась отравить его.
Граф отвернулся от девушки и бросил:
– Убирайтесь!
Он не стал смотреть, послушалась ли мисс Стантон его приказа. Встав рядом с камином, Саймон опять уставился на огонь. Дрова потрескивали, и этот приятный успокаивающий звук резко контрастировал с яростью и смятением, которые пылали в его сердце.
– Вы не понимаете меня, милорд. Пожалуйста, повернитесь, чтобы я могла объяснить вам.
Саймон крепко обхватил пальцами каминную полку и сжал зубы. У него не было сил смотреть на нее.
– Вы правда думали, что ваш план сработает? – проговорил он.
– Прошу вас, сэр. Вы должны повернуться ко мне.
– А Джеймс знал, что вы предложите женитьбу в обмен на деньги? Или у вас хватило наглости скрыть это?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы хоть представляете, как жестоко вы подшутили надо мной?
– Посмотрите на меня.
– Или у вас совсем нет совести?
– Прошу вас, посмотрите на меня!
– Отвечайте же! – взревел Саймон.
– Вы должны посмотреть на меня!
– Черт побери! Говорите!
Саймон повернулся к ней лицом. Два длинных шага – и он уже стоял рядом с ней. Саймон вытянул руки и схватил ее за плечи.
– Будь все проклято! – заорал он, крепко держа ее на расстоянии своих рук. – Почему вы не отвечаете? Что с вами? Вы что, глухая?
Лицо девушки побледнело и исказилось от боли. Саймон пристально смотрел на нее одну минуту, потом бессильно опустил руки.
– Черт побери, – изумленно проговорил он. – Действительно глухая.
Глава 4
Джессика сглотнула ком в горле и на взгляд Норткота, полный страха и удивления, ответила решительно поднятым подбородком и выпрямленными плечами. Она видела подобный взгляд раньше и теперь готовилась сражаться с отвращением и предубежденностью, которые должны были появиться после него. Эту битву ей следовало выиграть. Ее положение было слишком отчаянным, чтобы позволить графу взять над собой верх.