Выражая уже в силу занимаемого в аппарате ЦК положения интересы партийной элиты, Маленков, конечно, не мог не тревожиться, наблюдая, как повиновавшийся только воле Сталина НКВД, как некая преторианская гвардия при диктаторе, вел начиная с 1936 года настоящую войну против партийной аристократии. Положение последней усугублялось еще и тем обстоятельством, что бывший шеф Маленкова по ОРПО Ежов, в отличие от Ягоды, своего предшественника на посту руководителя карательных органов, одновременно занимал крупные посты в партии, был кандидатом в члены политбюро, секретарем ЦК и председателем КПК. Тем самым, заручившись поддержкой Сталина, он мог диктовать свою волю не только Маленкову, который не был тогда даже членом ЦК, но куда более крупным партийным иерархам. Влияние Ежова на партийные структуры еще больше усилилось после того, как Сталин установил порядок, по которому кандидаты на все должности в партаппарате подлежали предварительной проверке службами НКВД. Стремясь восстановить старый (в пользу партии) баланс власти, Маленков неоднократно исподволь пытался противопоставить огульным репрессиям, проводимым политической полицией, умеренную кадровую политику или, по крайней мере, смягчить обескровливавший партию террор. 29 октября 1937 г. он направил Сталину проект постановления ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Сначала тот отнесся к этой самодеятельности Маленкова несколько скептически, начертав напротив одного из пунктов проекта помету «слабо», а рядом с другим (там, где предлагалось производить исключения из партии только в присутствии самих исключаемых) — говоривший сам за себя вопрос: «А если исключенные уже арестованы?». Однако в конечном итоге вождь решил, что документ, если его хорошенько отредактировать, может стать отличным камуфляжем для проводимой им большой чистки и добился его утверждения на январском (1938 г.) пленуме ЦК[528].